Дальше было самое трудное — проследить за Зоей. За рулем был Егор — Севу Зоя могла узнать, поэтому он ехал на заднем сиденье.

«Самое главное, чтобы вы были рядом, когда она уснет», — повторял Захаров, который уже давно готов был отказаться от этого опасного плана, но боялся предстать перед Убейконем слабаком, «терпилой». Подумаешь, обиделся он за свой нос, в котором действительно растут волосы! А что, если она уснет в такой момент, когда на дороге возникнет аварийная ситуация, и она погибнет?!

Но другой возможности подсыпать ей снотворное у них не было. Только утром и только в кофе.

Петр Аркадьевич представлял перевернутую дымящуюся машину и мертвую Зою, и от этой картинки его бросало в дрожь. Но и отказаться от разработанного плана уже не мог — тогда Марк всю оставшуюся жизнь будет упрекать его в слабоволии и трусости.

К счастью, сон сморил Зою, когда ее машина попала в пробку. Уложив ее на заднее сиденье, рядом со скулящей Лорой, Сева занял место за рулем и, дождавшись, когда восстановится движение, отогнал машину за город, где они с Егором переложили девушку в свою машину и поехали в сторону Владимира. Лора бесследно исчезла, в суматохе о ней никто и не вспомнил.

И кто мог подумать, что они потеряют Зою практически в первые минуты после того, как оставили ее, спящую, на обочине проселочной дороги? Потеряли, упустили из виду… Что Сева, что Егор — два урода. И где теперь Зоя? Где?

Убейконь, который за все эти дни, что прошли с момента исчезновения Зои, не находил себе места и клял себя за свою эмоциональность и обидчивость, все чаще и чаще приходил к Захарову, чувствуя свою вину за то, что произошло. Иногда они вступали в спор, кто из них виноват больше в сложившейся ситуации. Получилось, что оба.

— Нас с тобой посадят, — говорил Марк, укладывая толстыми пальцами куски льда в бокал с виски. — Жаль, что не в одну камеру. А так бы, глядишь, в шахматишки сыграли. Или в картишки скинулись бы.

— Дурак! Не понимаю, как можно вот так легко говорить о тюрьме? К тому же никто ничего не знает. Сева будет молчать, он меньше всего заинтересован в том, чтобы все открылось. Ведь он — исполнитель.

— Егор тоже будет молчать, — успокаивал себя Марк. — Но, черт возьми, кто бы мог подумать, что такое вот безобидное наказание может обернуться настоящей трагедией?! Ты же сам мне говорил, что если бы Зоя была жива, то непременно проявилась бы. И уж если бы не заявилась к тебе, то к Кате — как пить дать. Значит, или мертва, или больна. Ужас…

Однако жизнь продолжалась. Марк подолгу сидел в своем офисе и работал с документами. Телефонные звонки стали для него настоящей напастью — он очень боялся звонка Петра, того самого, когда он сообщит ему о смерти Зои.

Когда же ему доложили о визите писателя Шорохоффа, он не сразу понял, о ком идет речь. Подумал, что это очередной русский писатель пришел к нему с просьбой о спонсорстве. Марк не разбирался в литературе, поэтов считал небожителями (потому как не понимал, как это можно вообще складывать слова в рифму) и охотно давал деньги на издание сборников. Ему было приятно, когда авторы дарили ему свои книги, в которых на титульном листе сообщалось, что книгу проспонсировал бизнесмен Марк Убейконь.

За те несколько минут, что Шорохофф шел по приемной до его кабинета, Марк успел набрать в поисковике его имя, и когда увидел его портрет и бегло прочел небольшую справку о нем, то смог по достоинству оценить величину этой личности, его значимость. Вот только зачем он пришел, что ему нужно — это являлось пока что для него загадкой.

— Ну что, как все прошло? — спросил Феликс с порога.

Вечер медленно переходил в ночь. Зоя с Катей вернулись уставшие, но довольные. Поскольку Феликса первым делом интересовал вопрос финансирования, то первой начала рассказывать Катя. Зоя к тому времени уже была в курсе, в машине поговорили, и Катя повторила свой рассказ еще раз Феликсу, в то время как Зоя поспешила к детям в спальню.

— Значит, не отказался, да? — Феликс не знал, то ли ему радоваться, то ли сомневаться, уж слишком все это выглядело неправдоподобно. — Сказал, что подумает?

Катя, у которой целый день нервы были на пределе, сославшись на усталость, отправилась в отведенную ей комнату, чтобы переодеться в халат и поскорее скрыться в ванной комнате. Она считала, что только там сможет наконец остаться одна и все хорошенько осмыслить.

Феликс так на нее смотрел, когда она рассказывала ему о своих переговорах с Захаровым, с таким недоверием, словно что-то знал. Но он точно не мог ничего знать. Об авантюре, которую придумал Шорохофф, никто, кроме них двоих, знать не мог.

Лежа в теплой воде, Катя пыталась успокоиться, внушала себе, что она все сделала правильно. Что же касается Шорохоффа, то и он тоже сделал все что мог. Может, он и не так богат, но у него есть имя, и почему бы им не воспользоваться?

Катя, зная Зою и понимая, как ей трудно и как тяжело она переживает ту ситуацию, в которую попала, готова была простить и чрезмерную ее эмоциональность, и желание отомстить Захарову. Но то, что она делала с Феликсом, мороча ему голову сомнительным проектом, она никак не могла одобрить. Сколько раз она собиралась серьезно поговорить с Зоей, признаться, что и она тоже не верит в проект. Что эти двое несчастных деревенских жителей, которых она привезла, отмыла, приодела и поселила в квартиру Вика с тем, чтобы они жили там все то время, что будут учиться на курсах, сойдут с ума, когда узнают, что все то, что им наобещали, — пшик. Что не будет никакого кино. Что их напрасно потревожили, вырвали из привычного мира.

Да Зоя вообще последнее время выглядела весьма странно. Словно была не в себе. Энергия била в ней ключом, да и все действия были не вразброс, а как-то целенаправленны, да только цель была очень уж нереальная. Создать фильм, героями которого будут, мягко говоря, «некрасивые» люди, да еще и сюжет взять классический («А не замахнуться ли нам на Вильяма нашего Шекспира?»). Ну откуда в ней такая уверенность, что все получится? И что деньги найдутся, и режиссер (непременно известный, талантливый) согласится снимать этот фильм?

Визит Шорохоффа, напуганного исчезновением Зои и осознавшего, что он теперь отец двоих маленьких детей, дал неожиданный результат. Экранизация «Стеклянной гильотины» — вот что он предложил, выслушав рассказ Кати о возвращении Зои и ее планах.

— Я сам пойду к Захарову и предложу ему участие в проекте.

По сюжету главные герои книги, люди из другого измерения, влюбленные друг в друга, должны пройти много препятствий, прежде чем соединятся. И кто сказал, что они должны быть красивыми?

— Почему бы вам самому не встретиться с Зоей и не поговорить с ней? — спросила Катя, хотя знала приблизительно ответ.

— Она сама так решила, — ответил со вздохом Шорохофф. — Она даже не сообщила мне о рождении сыновей. Значит, не хотела, чтобы я знал о них, чтобы принимал участие в их воспитании.

И тогда Катя, которая в свое время рассказала ему лишь поверхностно об отношениях Зои с Захаровым, поскольку главным для нее было сообщить ему о любви Зои к самому Шорохоффу и ее нежелании вмешиваться активно в его жизнь, раскрыла еще одну тайну своей подруги, решив, что только таким образом она сможет объяснить истинную причину сожительства Зои с Захаровым.