— Хорошо, — наконец произнес он. — Джосер, по результатам исследования объект в три раза больше наших стандартных ракет, но в семь раз тяжелее. Что происходит у него внутри?

— Простите, коммандер, но внутрь мы заглянуть не можем.

— Тем не менее ваши люди работают над тем, чтобы проникнуть сквозь экран.

— Да, коммандер.

— Что еще вы можете сказать?

— Корпус цилиндра состоит из обычной смеси сплавов и керамики. Сейчас объект движется на ионной тяге, но, по-видимому, может идти и на фотонной. Очевидно, его навигационные системы активны и способны на самопрограммирование. Похоже, Она запустила его буквально через несколько минут после старта наших ракет.

— Спасибо, но большинство этих данных я и так вижу. У вас есть предположения о том, как Она все это время скрывала объект от действия наших приборов?

— Простите, коммандер.

— Он имеет в виду «нет», — прошептала Кир.

— Кир, у вас есть примерно… семь с половиной минут. Сначала корпускулярные лучевики, затем переключайтесь на орудия ближнего боя. Каанг, пока держите нас на этой позиции. Джосер, пожалуйста, отключите сирены.

Корпускулярные лучи «Чарльза Мэнсона» были темно-синего цвета кровоподтеков. Две параллельные, почти твердые линии прочертили пространство, достигли объекта, но тот повел себя неожиданно. Он выбросил вперед отражатель, скрылся за мерцающей белой аурой. Она висела несколько наносекунд. Ни одно судно: ни «Вера», ни «Чарльз Мэнсон» — не могло поддерживать оборонительное силовое поле дольше необходимого минимума, миллионной доли секунды, столько было нужно для выживания, — и когда лучи ударили по ней, то должны были или пробить ее, или рассеяться. Но вместо ослепляющей вспышки столкновения отражатель просто вобрал их в себя, приобрел темно-синий оттенок, а потом растворился в поверхности цилиндра. На мостике наступила неподобающе долгая тишина.

— Шесть минут сорок секунд, — сказал Джосер. — Объект приближается. Курс прежний, скорость прежняя.

До сих пор никто и никогда не видел отражателя, который поглощал энергию, а не отбрасывал ее. Фурд сразу лишился половины своего арсенала.

— Кир?

— Ее защитное поле похоже на наши, коммандер, оно только отражает энергию. Вы видели записи предыдущих столкновений с «Верой».

— Знаю. Тогда почему эта штука всасывает лучи?

— Из-за своей цели. И это явно будет не просто взрыв.

— Поэтому…

— Знаю, коммандер. Не использовать лучевое оружие.

— Но все остальное.

— Шесть минут десять секунд до столкновения, — сказал Джосер.

«Он знает, что столкновения не будет, — подумал Фурд, — но слишком медлителен, чтобы придумать другое слово».

— Используйте все остальное, Кир. Все.

— Да, коммандер.

— Представьте, что перед вами напуганный паренек из Блентпорта.

Она взглянула на него, но ничего не ответила, уже раздавая приказы по множеству игломиков, выросших из консоли вокруг нее.

— Пять минут пятьдесят секунд до столкновения.

«Как так получилось, — подумал Фурд, — что у нас неожиданно почти не осталось времени?»

Не нуждаясь в приказах, корабль — выслушав разговоры на мостике и подойдя к ним со своей обычной рассудительностью — предоставил все ресурсы в распоряжение Кир. Если Фурд во время кризисных ситуаций становился чрезвычайно вежливым и педантичным, то она — практически бесстрастной. Коммандер уже начал сожалеть о своем последнем замечании, но Кир с легкостью не заметила его. Под ее управлением «Чарльз Мэнсон» ударил всем своим арсеналом по приближающемуся объекту. Удивительно безмятежный голос Кир быстро и последовательно приказал задействовать гармонические орудия, дружественные орудия, тэнглеры, дисрапторы, плазма-облака и, наконец, ракеты: обыкновенные разрывные, микроядерные, уничтожающие бионику и разъедающие корпус. Защитное поле цилиндра отразило все, а фильтры экрана исправно приглушили резкие вспышки взрывов.

— Ни один снаряд в цель не попал, коммандер, — подвела итог Кир. — Я могу попробовать еще, но…

— Четыре минуты десять секунд до столкновения.

— …но его отражатель усилился тем, что поглотил из наших лучей.

— Спасибо, Кир. Пока отставить, но держите орудия ближнего боя наготове. Продолжим вблизи.

— Они уже наготове, коммандер.

— Спасибо. Каанг, когда я отдам приказ, идите навстречу объекту; ионная тяга, десять процентов.

— Ожидаю приказа, коммандер.

— Но не сейчас… Мне кажется, с ним что-то происходит, Джосер?

Ответа не последовало. Фурд оторвался от экрана.

— Джосер?

— Коммандер, объект сбрасывает скорость.

— Намеренно? Или он получил повреждения?

— Я думаю… Коммандер, полагаю, что мы попали в него. Я получаю данные, на основе которых можно сделать вывод, что он получил внутреннее повреждение. Излучение двигателей…

— Минуту, пожалуйста. Кир?

— Ни одно из наших орудий не поразило цель, коммандер. Я не думаю, что объект поврежден.

— Я тоже. Полагаю, он сбрасывает скорость намеренно. Но почему?

— Коммандер, — продолжил Джосер, — он почти остановился. Излучение двигателей явно…

— Выводите нас отсюда, Каанг! Фотонную тягу на девяносто процентов, случайный маршрут уклонения! — Голос его звучал странно. Глухо, неотчетливо.

— Коммандер, вы экран видели? — спросил Тахл.

— Каанг, я сказал, выводите нас отсюда!

— Откуда, коммандер? Где мы находимся?

— Экран, коммандер, — громко сказал Тахл. Его голос тоже звучал странно. — Посмотрите на экран.

Кроме объекта, по-прежнему лежащего прямо по курсу, на экране больше ничего не было. Звезды исчезли. Пропали расстояния и даже сама способность измерять их.

Какие-то устройства на мостике выдали сигналы то ли о неисправности, то ли о перегрузке. Другие просто отключились и замолкли. Игломики, навигационные компьютеры, сканеры, сенсоры лепетали нечто невозможное; им приказали опровергнуть случившееся, но они бессвязными потоками сознания лили доказательства. Звезды и планеты исчезли, и не просто электронные образы на экране, не фосфорические пятна на дисплеях, а сами реальные объекты — источники гравитации, энергии и отсчеты координат. Пропало все.

Вселенная сузилась до расстояния между «Чарльзом Мэнсоном» и неподвижным объектом, висящим напротив.

Снаружи что-то ткнулось в корпус, корабль тряхнуло. Последовал еще один удар, и еще, пока толчки не превратились в незатихающую вибрацию. Мягкая, едва заметная, сдержанная, как сирены на борту, она не вызывала чувства дискомфорта; но «Чарльзу Мэнсону» казалась еще более немыслимой, чем видимое отсутствие звезд. То, что происходило в окружающем его пространстве, должно было практически не ощущаться внутри. «Аутсайдер» попытался осознать новую ситуацию — он не мог сражаться с тем, что не был способен определить, — приказал ядрам сознания проанализировать случившееся, а те на разные голоса кричали, щебетали, пищали, бормотали о своей недееспособности. Невообразимо, но мостик на секунду оглох, а потом корабль приказал всем замолчать. Больше он ничего не мог сделать. Будь «Чарльз Мэнсон» чуть более разумен, он принял бы свое состояние за приступ человеческой паники, тогда как люди и гуманоиды на его борту сохраняли нечеловеческое спокойствие.