— Коммандеру Хейди Миллиган, проводившей предварительные исследования с самого начала после того, как нашла письмо Вильсона, историку сената, который обнаружил фотографии, моему отцу, и конечно, адмиралу Сандекеру. Так как он мой непосредственный начальник, я считал своим долгом поставить его в известность о том, что я исследую.

— Больше никому?

Питт покачал головой.

— Нет.

— Давайте считать это клубом избранных, согласны?

— Как скажете, господин президент.

— Глубоко благодарен за то, что вы привлекли мое внимание к этому делу, мистер Питт.

— Следует ли мне продолжать расследование?

— Нет, думаю, будет лучше, если мы похороним договор там, где он лежал, по меньшей мере, в настоящий момент. Нет смысла портить отношения с Канадой и Соединенным Королевством. Рассматриваю это как тот простой случай, о котором не известно никому, поэтому никто не беспокоится.

— Джон Эссекс согласился бы с таким решением.

— А вы, мистер Питт, согласны?

Питт закрыл портфель и встал.

— Я морской инженер, господин президент. Избегаю всякого вмешательства в политику.

— Мудрый курс, — сказал президент с понимающей улыбкой. — Действительно, самый верный курс.

Не прошло и пяти секунд после того, как за Питтом захлопнулась дверь, а президент уже включил внутреннюю связь.

— Мэгги, соедини меня с Дугласом Оутсом по голографу.

И сел за письменный стол в ожидании.

Вскоре после переезда в Белый дом он приказал установить у себя в офисе систему голографической связи. Ему было почти по-детски интересно изучать выражение лица, движения тела и внешнюю реакцию членов кабинет во время визуальных разговоров с ними, когда сами они находились за много миль от Белого дома.

В середине Овального кабинета появилось трехмерное изображение человека с вьющимися рыжеватыми волосами в классическом консервативном сером костюме в тонкую полоску. Он сидел в кожаном председательском кресле.

Дуглас Оутс, госсекретарь, кивнул и улыбнулся.

— Доброе утро, господин президент. Как идет сражение?

— Дуглас, сколько денег Соединенные Штаты передали Британии после тысяча девятьсот четырнадцатого года?

Оутс вопросительно посмотрел.

— Передали?

— Да, ты знаешь, списанные военные займы, экономическая помощь, отчисления, как бы это ни называлось.

Оутс пожал плечами.

— Довольно значительная сумма, полагаю.

— Более миллиарда долларов?

— Легко, — ответил Оутс. — Почему вы спрашиваете?

Президент игнорировал вопрос.

— Организуй курьера. У меня есть кое-что интересное для друга в Оттаве.

— Еще данные о нефтяном предприятии? — настаивал Оутс.

— Даже лучше. У нас только что появился джокер для решения канадского вопроса.

— Нам потребуется настоящая удача.

— Думаю, ты можешь назвать это развесистой клюквой.

— Развесистой клюквой?

Президент был похож на кота, поймавшего лапой мышь.

— Великолепный тактический ход, — сказал он, — чтобы отвлечь внимание британцев от реального заговора.

Президент подплыл на боку к краю бассейна Белого дома и подтянулся на лестнице, когда Мерсьер и Клейн вышли из раздевалки.

— Надеюсь, ранний утренний заплыв не нарушит ваши графики.

— Конечно, нет, господин президент, — сказал Мерсьер. — Могу приступить к упражнениям.

Клейн осмотрел помещение внутреннего бассейна.

— Значит, это и есть знаменитый плавательный бассейн. Похоже, что последним президентом, которым пользовался им, был Кеннеди.

— Да, — ответил президент. — Никсон закрыл его и использовал для пресс-конференций. Что же касается меня, то лучше плавать, чем смотреть на орду болтающих репортеров.

Мерсьер широко улыбнулся.

— Что скажет корпус репортеров Вашингтона, если услышит, что их назвали болтающей ордой?

— Только не для протокола, — засмеялся президент. — Что скажете на то, что мы подвели новую трубу с горячей водой? Рабочие закончили работу только вчера.

Они разместились на небольшой круглой площадке, встроенной на мелководном участке бассейна. Президент включил циркуляционные насосы и установил температуру на 142° по Фаренгейту. Пока нагревалась вода, Мерсьер почувствовал, что умирает от ожогов. Даже начал сочувствовать омарам.

Наконец президент расслабился и сказал:

— Это место также подходит и для ведения дел. Предположим, что вы, джентльмены, скажете мне, каково наше положение в канадской энергетической ситуации.

— Новость довольно мрачная, — сказал Мерсьер. — Наши источники службы разведки узнали, что это министр парламента Анри Вийон приказал отключить подачу электричества из Джеймс-Бея.

— Вийон. — Имя прозвучало в устах президента так, будто имело дурной вкус. — Это тот краснобай, который обливает грязью Соединенные Штаты каждый раз, когда ему удается задержать журналиста для утомительных и скучных излияний.

— Тот самый, — ответил Мерсьер. — Ходят слухи, что он причастен к смерти президента новой республики Квебек.

— Со смертью Гуэррьера появилась угрожающая возможность, что он может победить на выборах, — добавил Клейн.

Президент нахмурился.

— Не могу представить себе ничего хуже Вийона, диктующего цены и определяющего политику поставок для Джеймс-Бея и для нового нефтяного месторождения, открытого Государственным агентством подводных и морских научных исследований.

— Это дьявольски неприятно, — проворчал Мерсьер.

Он повернулся к Клейну:

— Действительно нефтяное месторождение такое огромное, как предсказывает адмирал Сандекер?

— Его данные несколько занижены, — ответил Клейн. — Мои эксперты проанализировали компьютерные данные Государственного агентства подводных и морских научных исследований. Оказалось, что десять миллиардов баррелей — более точная цифра, чем восемь.

— Как получилось, что канадские нефтяные компании упустили его?

— Из всех нефтяных месторождений труднее всего найти стратиграфическую ловушку, — объяснял Клейн. — Сейсмическая аппаратура, гравиметры, магнитометры — ни один из этих приборов не может обнаружить присутствие углеводородов в этом геологическом состоянии. Единственным надежным методом является бурение наугад. Канадцы пробурили скважину в двух милях от месторождения, открытого «Дудлбагом», но ничего не добились. Эта площадка была отмечена на нефтяных картах символом, обозначающим сухую скважину. Остальные разведочные партии держались подальше от этого места.