Мой невысказанный вопрос повис в воздухе.

– Мы куда-то поедем? – пошла на попятную я, – мне нужно будет разобраться с учёбой и… куда ты дел мои вещи? Мне нужны конспекты Амелии.

– Нее… – протянул он, – всё будет проводится в стае, – хмык, – если ты, конечно, не запланировала сбежать от меня в Мексику, – очень обещающий взгляд и низкий тон, – я поймаю.

Сомнений в этом у меня не было.

– А вещи уже разложены в гардеробной, – он задумчиво хмыкнул, – конспекты на столике у кресла. Могу перенести в библиотеку или в кабинет.

Я в этот момент сиротливо оглядывала полки с моющими принадлежностями, на которых обнаружила подобные моим новые флаконы. Они были на отдельной полочке – запечатанные и, кажется, поставленные сюда не ранее суток назад, потому как ещё в прошлый раз здесь ничего не было.

– У тебя есть библиотека? – удивленно спросила я, – это… неожиданно. И круто.

Я уловила его взглядом только тогда, когда он уже заходил в кабину ко мне, причём полностью голый и совершенно… готовый.

– Твоё обнажённое близкое нахождение рядом со мной сродни мукам, – произнёс он и хитро впился в мои губы поцелуем, чтобы я не смогла ответить на его наглость.

На этот раз всё было условно целомудренно, и мы даже успели уложиться в приятные во всех смыслах пятнадцать минут. Я уже чувствовала, что опоздаю, когда его руки нежно скользили по моему телу, смывая лёгкие пенные шапочки от геля. Но даже это не было самым прекрасным во всей этой ситуации, а то, что основательно проснувшаяся я могла делать с ним что-то подобное. От этого было не столько горячо, сколько тепло на сердце. Я чувствовала яркую страстную вспышку пусть не первой, но определенно самой сильной и искренней любви. Её нельзя было сравнить с чистотой или чем-то безусловно лёгким и нежным, нет. Это была яркая и очень порочная любовь, которая могла стать крайне губительной в будущем. Но, кажется, только для меня.

– Я уже говорил тебе, что меня возбуждает твоя улыбка? – спросил мужчина, когда мы двое выходили в спальню чистые и довольные, – сейчас ещё утро, а оно всегда для меня мм-м… беспокойное. Может останешься дома? Бета увезет сестру, а мы с тобой…

Договорить свою мысль он не успел, потому как я вошла в гардеробную, закрыла тонкие дверцы и включила свет.

– Не хочешь, как хочешь, – деланно обиженное и следом крайне обещающее, – я отымею тебя на церемонии в два раза сильнее и дольше.

Я подавилась.

– Ты точно должен рассказать мне про эту церемонию! – потребовала решительно.

Я распахнула дверцы и узрела стройный вид лежащего на собственной кровати обнажённого идеала, мечтающего о том, о чём он говорил мне полминуты ранее. Как я об этом догадалась – понять не сложно.

– Не-а, – косая улыбка, – единственное, что я должен, это отыграться за всё своё прошлое терпение и лишь частично удовлетворенное вожделение.

Я хмыкнула, взяла с полки первые попавшиеся шорты, майку и белье, после чего подошла к нему, по дороге начав одеваться.

– Если удовлетворять твое вожделение, то мы минимум первые пару десятков лет будем перемещаться по дому траекторией «спальня-душ-кухня-спальня». И так по кругу, – буркнула я.

Он покачал головой, признавая, что я права, но не совсем.

– Существует столько интересных мест, а ты думаешь только о спальне? – позёрское и деланно важное, – извращенка!

Я прыснула и покачала головой. Да, извращенка именно я и никто иначе.

– Причем крайне плохая извращенка, – дополнил сам себя он, – ну ничего, всему научим, всё освоим.

С этими словами он поднялся, сверкнув всем, чем можно было сверкнуть, заставив меня слегка покраснеть, а после шлёпнул меня по уже запакованному в трусы заду и плавно скрылся за дверцей гардероба.

– Тебя ждать? – я обула привычные кроссы и взглянула в его сторону.

– Ты такая медленная, Джули, – вышел он в комнату, полностью одетый и с довольной улыбной, – сколько можно копаться?

Я даже возмущаться не стала, ощущая себя в уже привычной обстановке.

– Ладно, пойдем, я тебя прощаю, – он подхватил меня за руку и повёл вниз, где уже бурчала негативная мама и поджимала губы Адель.

– А, ну тогда понятно, – оглядела наши едва высохшие волосы последняя.

Ела я бегом, несмотря на то, что Альтаир скрестил руки на груди и сообщил мне, что пока я спокойно не поем, мы никуда не тронемся. То, что с ним я тронулась ещё три недели назад, я решила не говорить. Потому дожевала то, что было определено как мой завтрак, сбегала за конспектами наверх, закинула их в рюкзак и села на переднее сидение четырехместного вызывающе красного бентли, за рулем которого уже сидел Аир, а сзади Дели.

– Тебе принципиально важно быть в центре внимания? – задала риторический вопрос я.

– Если бы я хотел быть в центре внимания, то взял бы феррари, – «осадил» меня он.

Я понятливо кивнула.

– Он тоже с двумя креслами, – поджала губы Аделина.

Я закатила глаза. Хвастовство – это семейное. Или это уже тщеславие?

Тем временем мы проехали ворота на выезде и рванули вперед по шоссе. Я благоразумно пристегнулась под хмык мужчины и спросила у его сестры:

– Зайдешь со мной в секретарскую? Думаю, у нас должны быть похожие занятия, так что…

– Джули, – перевёл моё внимание на себя Альтаир, – вопрос: смысл твоей учебы в получении «знаний» или документа об окончании?

Его взгляд остановился на мне, будто он хотел найти ложь в моём будущем ответе.

– И то, и другое, – ответила честно, но с сомнением, что мне поверят.

Он вернул своё внимание дороге, улыбнулся и промолчал.

– Погоди, – я вновь повернулась к Адель, – я же записала тебя на второй курс! Получается, мы с тобой не будем совпадать расписанием. Жаль.

Девушка поджала губы и опустила глаза к полу. Я с подозрением уставилась на Аира.

– Что ты придумал на этот раз? – вырвалось недовольное от меня, не просто так ведь он задал предыдущий вопрос.

Я даже руки на груди скрестила, заведомо зная, что его ответ мне не понравится.

– По удивительному стечению обстоятельств ты зачислена сразу на четвёртый курс, – удовлетворённо пояснил он.

– Ты с ума сошёл? У меня есть только год, чтобы сдать все экзамены за… пять лет обучения?! – я даже не сдержала возмущения.

Я увидела, как он сжал рукой руль, прежде чем произнёс:

– Можешь не сдавать, – прохладное настолько, что мне стоило бы подумать о собственной виновности и его безгрешности.

Я выдохнула и отвернулась от него к окну, не желая продолжать этот разговор.

– Через год тебе будет не до колледжа, – он же мой негатив расценил, как что-то неважное.