стояла на поверхности замерзшего озера, в одном неверном шаге от того, чтобы соскользнуть под воду.

– Сейчас я экспериментирую с лекарствами. Его состояние все еще тяжелое, но я стабилизировала его.

– Понятно. – Когда Лоури поставил чашку, свет свечей сгустился на поверхности кофе, окрасив его в красный цвет, как кровь. – Тогда, похоже, вам действительно следует действовать очень осторожно, мисс Сазерленд.

– Я всегда осторожна, милорд. – Рен спокойно встретила его взгляд. – У нас соглашение.

– Именно это я и хотел услышать. Когда все закончится, – сказал он, каждое слово было тщательно подобрано и казалось искусственно приторным, – я должен буду написать вашей королеве о том, как вы справились с задачей.

Рен замерла. Она распознала угрозу.

Но прежде чем она успела пробормотать ответ, прозвенели дедушкины часы.

– Уже полночь. – Лоури хлопнул в ладоши, возвращаясь к своему обычному поведению. – Боже, как быстро летит время в хорошей компании.

Рен пожелала ему спокойной ночи и помчалась в коридор. Ее путь через поместье освещался только магией, собранной в ее ладонях, как вода. Сквозь усталость Рен почти поверила, что этот разговор был сном. Но по мере того как она проигрывала это снова и снова, Рен становилась все более уверенной в двух вещах.

Во-первых, Алистер Лоури знал, кто такой Хэл Кавендиш и чем он болел.

Во-вторых, если она в ближайшее время не вылечит этот яд, то никто не сможет рассказать ей правду.

В тишине комнаты все исчезло. Рен отбросила подозрения вместе с накидкой, кинув их в сторону смятой кучей. За столом было легко притворяться, что это – следующая партия противоядия – единственное, что имеет значение. Прямо сейчас это должно было стать единственным, что имеет значение. Она не хотела иметь ничего общего с закрытыми коридорами и скрытыми угрозами Лоури.

Ханна сняла для нее мензурку с плиты и привела в порядок стол – жест, который Рен оценила. Она приготовила предметное стекло с кровью Хэла и капнула несколько капель противоядия.

Под микроскопом Рен наблюдала, как соединения сыворотки обволакивают токсин крови Богини. Постепенно они расщепляли яд, до тех пор пока он не стал достаточно маленьким, чтобы его могла поглотить иммунная система. Рен уставилась в окуляр с изумлением.

Сработало.

Она могла вылечить Хэла. Она могла вернуться домой.

Чуть больше чем через неделю она будет дома.

К черту комендантский час. Она сразу же введет Хэлу первую дозу. Собрав необходимые принадлежности, Рен поспешила по коридору, взмахнув кружевным шлейфом ночной рубашки и волосами. Когда она распахнула дверь его спальни, воздух едва заметно шевельнулся.

Тишина была жуткой, не нарушаемой даже хриплым дыханием Хэла. Его сердцебиение сохраняло прерывистый ритм, такой же слабый, как трепет крыльев мотылька. Когда она приблизилась к кровати, мягкий свет свечей окутал его. Кавендиш не пошевелился под забрызганными кровью простынями.

Холодный ужас охватил ее. Он не… Он не мог…

Рен потрясла его за плечо.

– Хэл?

Его глаза приоткрылись, и в них виднелся слабый свет, который наполнил ее волной облегчения. Спасение.

– Ты здесь.

– Конечно. – Она схватила простыни в охапку и промокнула кровь на его лице. Она отметила интимность этого, то, как он позволил ей суетиться вокруг себя без каких-либо протестов. Как долго он был в таком состоянии, пока Лоури задерживал ее? Она набрала противоядие в шприц, пока жидкость не потекла на кончик иглы, как жемчужина.

– Рен. – Он не называл ее по имени с их первой встречи.

То, что раньше отдавало холодной враждебностью, теперь прозвучало… почти нежно. «Снова бредит», – решила она.

Она ущипнула его за кожу на предплечье и сделала укол.

– Молчи.

Лекарство сделает свое дело. Тем временем она должна устранить самые серьезные повреждения его органов, чтобы гарантировать, что он переживет эту ночь. Ее фола не продержится достаточно долго, чтобы полностью вылечить его, так что придется дозировать. Она призвала магию, и по ее венам потекло серебро. Хотя руки покалывало, как будто Рен погрузила их в лед, она была слишком взволнована, чтобы беспокоиться об этом прямо сейчас.

Она расстегнула его ночную рубашку и, положив руки на обнаженную кожу, влила в него магию. Как его состояние могло так быстро ухудшиться? Конечно, с тех пор, как она начала исследовать яд, она была отвлечена, но…

Ее целеустремленность чуть не убила его.

«Потом извинишься. Мертвецы не умеют прощать».

Время перестало иметь значение, пока она работала. Всю ночь они почти не разговаривали, и к рассвету Хэл уснул. Рен тем временем была готова положить голову ему на грудь и поддаться изнеможению. Даже после стольких часов, проведенных вместе, ей все еще казалось незаслуженной привилегией смотреть на Хэла Кавендиша, не опасаясь за свою жизнь. В туманном сиреневом рассвете он выглядел совершенно безмятежным.

«Я заслужил твою ненависть», – сказал он.

«Неправда», – хотела ответить ему она.

Его признание обескуражило сильнее, чем она была готова признать. Он относился к ней с терпением, иногда даже с добротой. И искренним раскаянием. Неужели он действительно так ненавидел себя, что не замечал этого? Неужели он действительно не мог простить себя?

Глубоко внутри она знала, что Хэл Кавендиш не был таким, каким его считал весь мир. Он совершил ужасные, непростительные вещи. Но то же самое делали и ее друзья. Может быть, единственной разницей между чудовищем и героем был цвет солдатской формы.

Когда она убрала волосы с его лица, Хэл открыл глаза. Ее сердце пропустило удар.

– Привет, – прошептала она. – Худшее позади. Ты будешь жить.

– Позади? – нерешительно переспросил он.

– Я нашла противоядие. Через несколько дней ты поправишься.

– Спасибо.

Атмосфера между ними потеплела, когда его охватило облегчение. Благодарность все еще заставляла ее чувствовать себя немного не в своей тарелке. Особенно когда он так смотрел на нее. Теплый и золотистый взгляд, как мед в чае.

– Пустяки. – Она резко встала, проклиная появившийся на щеках румянец. – Целительство – мой долг.

Неприятные воспоминания о мальчике со сломанной рукой промелькнули перед глазами. Об Уне, болезненно крепко сжимающей ее запястья, когда она рычала: «Твое сострадание совершенно неуместно. Однажды оно убьет тебя».

Целительство было ее долгом, но оно стоило ей всего. Рен решительно закрыла жалюзи, не зная, что делать с этим странным трепещущим ощущением в животе. Это была почти гордость – и, что еще более неприятно, облегчение. Какое напрасное волнение, учитывая, что она скоро передаст его палачу.

– Я должен тебе ответы, – произнес Хэл.

– Да. – Рен присела на край кровати. – Должен.

Хэл сдвинулся в сторону. Она не поняла, сделал ли он это для того, чтобы дать ей больше места или же чтобы увеличить