А. Д. Чертков и Т. Воланский – ученые первой половины XIX века (когда сравнительно-историческое языкознание только оформлялось как наука), которые тоже доказывали, что этруски – это русские. Просто другими средствами.

Откроем сочинение Д. Черткова (историка по образованию) «О языке пелазгов, населявших Италию, и сравнение его с древлесловенским». Под пелазгами Чертков понимает народ, населявший территорию Греции, Италии и других соседних стран, и в число пелазгов включает и этрусков.

В начале книги звучит следующий тезис: «Одна из отличительных черт пелазгийской орфографии состояла в постоянном выпуске гласных букв, подобно нашему древлесловенскому языку»[254]. Но проблема в том, что в древлесловенском, под которым Чертков понимает, по всей видимости, старославянский и церковнославянский (то есть книжный, письменный язык Руси), никогда не было такой отличительной черты. Некоторые слова действительно сокращались на письме за счет гласных и писались под титлом – специальным надстрочным знаком в виде изогнутой линии. Но таких слов было очень ограниченное количество: это сакральные слова, которые не следовало писать целиком, чтобы не упоминать имя Божие всуе (

 – «Бог»,  – «ангел»,  – «воскреснути»,  – «Дева»,  – «мученик» и так далее), и несколько часто употребимых слов (  – «глаголати, говорить»,  – «день»). Но произносились эти слова полностью, без сокращений: это была чисто орфографическая особенность. Причем те же слова, употребленные уже не в сакральном контексте, писались полностью: скажем, о языческом боге писали . В остальных же словах гласные буквы пропускать было не принято.

Посмотрим, как Чертков доказывает свой тезис о «постоянном выпуске гласных букв». Он приводит довольно внушительный список старославянских слов, в которых сокращены гласные, вот только примерно три четверти списка – те самые сакральные слова под титлом. И еще одна четверть – слова с буквами «ъ» и «ь» на месте обычных гласных, но это, как мы уже знаем, просто обозначение редуцированных. Напомню: редуцированные – это сверхкраткие гласные, которые впоследствии в некоторых позициях утратились (на конце слов, например), а в некоторых – превратились в полные гласные. Поэтому слова

(«зол»), («лоб»), («рожь»), («легко»), («избыток»), («торг») и другие, приведенные Чертковым (и написанные, надо сказать, с множеством ошибок), вовсе не сокращенные; они просто содержат особые гласные. Но во времена Черткова знаки «ъ» и «ь», как и сейчас, уже не обозначали никаких звуков, поэтому он и сделал такой неверный вывод.

Подобных тезисов и ничем не подкрепленных суждений (отчасти из-за недостатка научных данных в начале XIX века, отчасти из-за того, что автор не владеет предметом) в книге Черткова очень много. Но неудивительно, что Фоменко и Носовскому она пришлась по душе: все же она даже немного больше приближена к научным изысканиям, чем их собственные выкладки.

Давайте посмотрим и на них.

Вот, к примеру, чудесный пассаж:

«Мы считаем, что первоначально “рекой Темзой” назывался пролив Босфор. <…> По поводу Темзы добавим следующее. Это название пишется как Thames. События происходят на востоке, где, в частности, арабы читают текст не слева направо, как в Европе, а справа налево. Слово пролив звучит так: sound. При обратном прочтении получается DNS (без огласовок), что, может быть, воспринималось иногда как TMS – Темза»[255].

Да тут просто лингвофрическое комбо: и обратное чтение, и пренебрежение гласными, и неоправданный переход звуков… При этом «Новая хронология» Фоменко и Носовского по сей день очень популярна, несмотря на то что А. А. Зализняк в книге «Из заметок о любительской лингвистике» провел блестящий анализ содержащихся в ней лингвистических построений и убедительно доказал их несостоятельность[256].

Сундаков

И нельзя не сказать о, наверное, одном из самых коммерчески успешных на сегодняшний день лингвофриков, который тоже играет на псевдопатриотических настроениях публики, заявляя, что русский язык невероятно древен, а славяне – самый первый и самый великий народ на Земле. Это Виталий Сундаков – путешественник, «эксперт по выживанию» – и по совместительству автор книг и лекций о русском языке.

Сундаков открыто заявляет:

«То, что я вам рассказываю, – самая что ни на есть лженаука. Потому что этого, друзья мои, ни в каких научных трудах я никогда и нигде не встречал и не видел»[257].

И действительно, такого, как у Сундакова, нет нигде, потому что информацию он генерирует исключительно силами собственного воображения. Если другие лингвофрики хотя бы пытаются имитировать научную деятельность – трактуют надписи на древних артефактах, формулируют законы языка, руководствуются хоть какой-то методикой (пусть даже это обратное чтение, исключение гласных или этимология по созвучию) – то Сундаков не берет на себя труд делать даже это. Все его утверждения абсолютно нелогичны и бездоказательны. Я открыла наугад конспекты его лекций для «Русской Школы Русского языка» (да, Сундаков еще и основал свою школу) и сразу обнаружила несколько прекрасных пассажей:

«…само слово “жрец” – довольно новое слово. И состоит оно из трех последних огненных букв древней азбуки – ИКС, ИГРЕК и ЗЕТ. И слова “жрец”, “жертва”, “жарить” и “жизнь” имеют отношение к огню. Сейчас эти три буквы в разных азбуках называются по-разному. От буквы ИКС, например, происходит слово “искать”»[258].

Какая древняя азбука, какого народа? Что за огненные буквы? На каком основании делается вывод, что «искать» происходит от «икс»? Как объяснить перестановку согласных «К» и «С»? И где в слове «жрец» буквы «икс», «игрек» и «зет»? Ответов на эти вопросы вы не найдете.

«Слово “воскурять” происходит от слова “кур”. А слово “кур” есть особое сокращение слова “аль-тре”, или, что то же самое, “тре-тре”, или “треурэ”. (Слово “тре”, или “тре-тре”, происходит от изображения звука чего-то обо что-то трущегося. “Тре-тре” может читаться как “тыре-тыре”, или “тыр-тыр”, или “тар-тар”.)»[259]

О каком вообще языке идет речь? В каком словаре, на каком памятнике письменности есть слова «треурэ» или «тыр-тыр»? Как некое «аль-тре» сокращается до «кур», если у этих слов общий разве что звук «р»? Конечно, Сундаков и этого не объясняет.

Суждения не только о лингвистике, но и об истории и этнографии также лишены хоть какой-то доказательной