А теперь, судя по всему, на игральную доску выступил еще один генерал. Генно, Владыка демонов, вернулся, вероятно, ведомый жаждой мести. Госпоже Ханшу, пожалуй, было бы крайне любопытно об этом услышать, как остальным даймё и самому императору, но долг перед кланом превыше всего. Как только я достану свиток, я вернусь и подробно расскажу ей об услышанном, а может, сообщу эти сведения Дзёмэю или другим служителям Клана Тени, когда они явятся проверить, как мои дела. А до тех пор я продолжу идти к цели своей миссии, не тревожась о демонах, пока они сами не появятся на пути.

Я повернулся и пошел к домику, чувствуя на себе чей-то взгляд.

Переступив порог, я увидел, что ронин одиноко сидит в центре комнаты, окруженный пустыми бутылками. Юмеко лежала в углу, на матрасе, обнимая соломенную подушку; рядом с ней валялась перевернутая чашечка из-под саке. Проследив направление моего взгляда, ронин вздохнул и покачал головой.

– Всего полбутылки – и она стала клевать носом, – пожаловался он, и губы его тронула печальная улыбка. – Такая жалость, вот честно. А я-то надеялся найти в ней стойкого собутыльника! Видимо, сегодня придется пить одному, если только ты не присоединишься, Каге-сан.

– Не присоединюсь. – Сняв Камигороши с пояса, я опустился у порога и сел, прислонившись спиной к косяку и закрывая проход своим телом. Если ёкаи все еще где-то поблизости и жаждут пробраться в домик, им придется сперва сладить со мной.

– Сам себе наливаю свое же саке! Какой кошмар, – фыркнул ронин, налил себе чашечку, а потом отпил прямо из горла. – Как же славно, что от псов вроде меня не требуют соблюдения этих ваших хороших манер и этикета. Слушай, Каге-сан… – Он взял чашечку с саке второй рукой, поднес к губам и хитро поглядел на меня своими черными глазами. – Что за история у вас с Юмеко? Ты принадлежишь к Клану Тени и вовсе не ронин, так зачем тебе сопровождать простолюдинку в столицу? Она не служанка, это мне совершенно ясно. Представители клана ни за что бы не позволили служанке ими помыкать. – Он выплеснул содержимое чашечки себе в рот, проглотил и улыбнулся мне. – А может, она на самом деле принцесса, переодетая в простолюдинку, чтобы ее не разоблачили, а ты – ее телохранитель? Это кое-что объясняет. То, как она вертит тобой, как ты безропотно делаешь все, что она велит, даже помогаешь незнакомому разбойнику по пути. – Он немного помолчал, а поняв, что отвечать я не собираюсь, улыбнулся еще шире. – Послушай, Каге-сан, если так и будешь молчать, мне останется предположить худшее.

Я запрокинул голову и прижался затылком к косяку. Его болтовня была для меня как вода, его слова рассеивались туманом, стоило ему их произнести.

– Мне плевать на твои соображения, – сообщил я, и ронин фыркнул. – Думай, что хочешь.

– В самом деле? Тогда, полагаю, ты не станешь возражать, если я немного развлекусь с юной простолюдиночкой. – Ронин отставил бутылку и бросил голодный взгляд в угол. Глаза у него поблескивали. – Под этим тряпьем скрыто прекрасное тело, более того, готов поставить мой последний золотой рю [34] на то, что она невинна. Ты же все равно не собирался с ней делать ничего такого, правда, Каге-сан? В конце концов, она лишь простолюдинка…

Он осекся. Его взгляд упал на мой меч, на пальцы, обхватившие рукоять. Я сидел совсем неподвижно, готовый в любой момент броситься в атаку, и внутри меня вспыхнуло новое чувство, которого я прежде не испытывал. Чем-то оно напоминало любовь к насилию и кровожадность Хакаимоно, но лишь отчасти. Только чуть погодя я смог подыскать ему подходящее название, потому что чувство, вспыхнувшее у меня в груди, не было эмоцией демона. Впервые за много лет оно было только моим.

И это был гнев.

– Вот оно что. – Ронин ухмыльнулся и взял бутылку саке. – Я так и думал. Расслабься ты, Каге-сан. Не в моих правилах спать с незнакомыми простолюдинками, особенно если их защищает опасный убийца, которому не терпится отрубить мне голову. – Он вылил остатки саке в чашечку и нахмурился, когда из горлышка вытекла только тоненькая струйка. – Kuso. Не везет так не везет. Я ведь еще трезв. Что ж, остается только одно. – Он залпом допил остатки вина, взял бутылку и поднялся, слегка пошатываясь. – Нобору, ублюдок, я же знаю, что у тебя где-то спрятана секретная заначка. – Он нетвердой походкой направился куда-то, но потом остановился и посмотрел на меня, и его губы вновь тронула волчья улыбка. – Знаешь что, если вы направляетесь в столицу, я, пожалуй, немножечко прогуляюсь с вами. Окрестные дороги очень опасны – разбойники всех мастей поджидают на них честных путников. Со мной опасностей будет чуть меньше. Ты будешь телохранителем, а я – сторожевой собакой. Чем нас больше, тем безопаснее путь, а? – Он хихикнул, оценив собственную иронию, и посмотрел в угол, где по-прежнему крепко спала девушка. – Думаешь, Юмеко будет против? Как по мне, вряд ли. Впрочем, неважно. Я сам ее спрошу завтра, когда она проснется. Так-так… – Он повернулся ко мне спиной и, пошатываясь, зашагал в глубь домика, в другую комнату. – Где же саке, Нобору? – бормотал он. – Не думай, от меня ты его не скроешь, я чую алкоголь, где бы он ни был спрятан.

Я слышал, как он копается в комнате и между делом хрипло ругается. Через несколько минут послышался радостный крик, а потом звуки стихли, кроме легкого звона бутылок. Чуть позже затих и звон, и на смену ему пришло гортанное сопение. Я положил Камигороши себе на колени и стал ждать рассвета, планируя разбудить Юмеко, как только солнце коснется горизонта. Если повезет, к моменту, когда ронин оклемается от похмельного сна, мы будем уже далеко.

А если он все же увяжется следом, мне, вероятно, придется нарушить данное Юмеко обещание и убить его.

17

Гостеприимство

– Mabushii [35]… - пробормотала я, когда ослепительные лучи прорезались сквозь сосновые ветки и ударили мне в глаза. Какое же солнце яркое. – И почему солнце сегодня так слепит? Пожалуйста, передайте птицам, чтобы они не пели так громко. Премного благодарю.

Тацуми, шедшего впереди, судя по всему, никоим образом не раздражали таинственные яркость света и шум. Он ничего не ответил, но я почувствовала, что мои слова его позабавили.

– Тацуми, я слышу твой смех! – сердито предупредила я. – Тебя что, веселят мои страдания? – Он вновь промолчал, и я застонала и принялась тереть глаза, пытаясь унять пульсацию в голове. – Я ведь и дня в своей жизни не проболела! – пробормотала я. – Не пойму, почему мне сейчас так плохо.

– У тебя еще не выработалась терпимость к алкоголю, – сообщил Тацуми, бросив на меня взгляд через плечо. – Для новичка саке – довольно крепкий напиток. Увы, сейчас ты претерпеваешь побочные эффекты от его распития.

– Хочешь сказать, это в порядке вещей? – Я мысленно вернулась к предыдущей ночи, точнее, к тому, что осталось в памяти. Мне вспомнился странный крепкий напиток, который Окамэ несколько раз подливал мне в чашечку и который обжигал мне нутро, а затем разлился по желудку приятным теплом. Вспомнилось, что потом на меня накатила сонливость, а голова начала странно кружиться. Дальше – как в тумане.