странам исламских террористических структур. В 1996–1999 криминальный режим на территории Чечни претерпел существенные изменения; если раньше цели его лидеров (насколько вообще можно говорить об общих целях у главарей постоянно конфликтующих банд) носили преимущественно уголовный характер, то теперь чеченские бандформирования становились субъектами международного исламского терроризма, подобно "Талибану" и "Аль-Каиде".

И хотя в 1999–2000 годах российские власти вновь установили контроль над территорией Чечни, так просто покончить с терроризмом было уже невозможно. Активно подпитываемые деньгами и наемниками из-за рубежа, располагающие базой для своего развития — массами обездоленных жителей Чечни, морально поддерживаемые большинством европейских СМИ, лидеры террористов продолжали борьбу, приносящую им огромную материальную выгоду.

Для нашей страны вопрос состоял даже не в том, останется ли Чечня в составе Российской Федерации или станет независимой. "На сегодняшний день вопрос о зависимости или независимости Чечни от России является для нас абсолютно непринципиальным, — сказал президент Владимир Путин в августе 2001 года. — Для нас принципиальным является только один вопрос: мы больше не позволим использовать эту территорию как плацдарм для нападения на Россию. Не позволим!"

Однако именно в этом качестве Чечня нужна была лидерам как местных, так и международных террористических организаций. Они исходили из простой предпосылки: по чисто экономическим показателям как независимое государство Чеченская Республика нежизнеспособна. Следовательно, после получения ею независимости она с неизбежностью опять, как это было в 1991 и 1996 годах, превратится в криминально-террористический анклав, который будет использоваться в качестве базы для подготовки и ведения борьбы.

Таким образом, целью террористов стал вывод российских войск с территории Чечни. Пропаганда террористов назвала это "прекращением войны в Чечне", и, к сожалению, так же к этому относились многие отечественные и зарубежные политики. На самом деле мир в Чечне возможен только в условиях стабильности в регионе. Нас пытались уверить в том, что вывод российских войск из Чечни будет способствовать этой стабильности; конечно же, это не так, потому что отряды чеченских террористов останутся в республике, и вывод федеральных войск стал бы лишь новым витком кровопролитного конфликта.

Бессмысленно ругать главарей террористов, что именно такой сценарий казался им предпочтительным; на самом деле странно было бы обратное.

Разработанный чеченскими террористами с помощью зарубежных "коллег" план был достаточно сложной многоходовкой и предусматривал скоординированные усилия в террористической, политической и информационной сферах.

Изначальный замысел операции был следующим. С конца октября проникшие в Москву террористы Бараева начинают проводить регулярные теракты (взрывы автомобилей со взрывчаткой и террористок-смертниц). В столице и в стране понемногу нагнетается паника; ведутся разговоры о необходимости войны в Чечне. В это время террористы с помощью своих информационных агентств и новой газеты The Chechen Times обрабатывают европейское общественное мнение в свою пользу. Этой задаче служит и проведенный в Копенгагене Всемирный чеченский конгресс. 7 ноября отряд Бараева захватывает здание мюзикла "Норд-Ост"; милиция и спецслужбы, нацеленные на борьбу с автомобилями с взрывчаткой, предотвратить захват заложников не успевают. Захватив здание и заминировав его, террористы заявляют, что требуют мира в Чечне и вывода из республики российских войск. В российском обществе, и так крайне напряженном из-за взрывов автомобилей, от нового крупного теракта начинает нарастать паника, и власти не могут с ней справиться. В течение нескольких дней с террористами ведутся переговоры; в это время в Копенгагене вторично собирается Всемирный чеченский конгресс, и, когда российские власти под давлением впавшей в истерику общественности ломаются, Всемирный чеченский конгресс легимитизирует пришедших к власти в республике главарей террористов — как это уже было в 1991 году. Российские войска выводятся из Чечни. "Уникальная операция", о которой говорил Масхадов, завершается громкой победой террористов.

Можно гадать о том, как пошли бы дальнейшие события; по всей видимости, реализовался бы примерно следующий сценарий.

Российская армия выводится из Чечни, получающей независимость и признание со стороны мирового сообщества. Вывод войск сопровождается инициированными Всемирным чеченским конгрессом процессами в Гаагском международном трибунале над высокопоставленными российскими генералами; результат процессов известен заранее, поскольку никакая война не может вестись без преступлений против мирного населения. Все подсудимые приговариваются к крупным срокам заключения; по странному стечению обстоятельств лидеры чеченских террористических организаций присутствуют на процессах в качестве свидетелей обвинения.

Как проигравшая сторона Россия обязывается выплачивать пострадавшей Чечне репарации на восстановление инфраструктуры, материальные компенсации etc. Удельный вес репараций в российском бюджете сравнивается с суммами на обслуживание внешнего долга. Однако это только часть тех реальных финансовых выплат, которые идут в Чечню; подобно тому как это было в 1996–1999 годах, происходит взимание репарации "теневым путем" (финансовые махинации, грабежи, торговля заложниками). По крайней мере, теперь любая чеченская преступная группировка может в случае преследования ее правоохранительными органами кричать о расовой дискриминации; европейское общество воспринимает эти претензии как априори справедливые — вывод российских войск из Чечни подтвердил "русское варварство". Скорее всего, милиция просто не будет рисковать связываться с чеченцами, тем более что это действительно бессмысленно: отныне каждый преступник может скрыться на территории независимой Ичкерии, попросив убежища "по политическим мотивам". Впрочем, не только в Ичкерии — не столь давние события в Вифлееме наглядно показали заботу, которую проявляют в Европе к террористам.

Запад полностью безразличен к остаткам русского (а вернее, нечеченского) населения в Ичкерии, а также к тем чеченцам, которые в свое время сотрудничали с российскими властями; тех, кто не успел уйти вместе с российскими войсками, ждет злая участь. (Только через десятилетия в европейских СМИ появятся ужасающие факты физического уничтожения этих людей. Это будет для европейцев шоком, подобного которому они не испытывали со времен Нюрнберга; однако десяткам тысяч уничтоженных россиян будет уже все равно.)

Однако немалые деньги, получаемые из России как легально, так и нелегально, чеченцам впрок не идут. Объективно в Чечне нет ни одной производственной сферы, в которой можно было бы занять тысячи людей, во время войны партизанивших в горах, и десятки тысяч, живших на российскую и иностранную гуманитарную помощь. Исключение составляет нефть, но нет никаких сомнений, что нефтяная отрасль будет "приватизирована" лидерами крупнейших террористических кланов; собственно чеченцы от нефти не получат ничего. Иными словами, сама себя прокормить Чечня не сможет. История знает немало таких случаев; совокупный прибавочный продукт добывается в подобной ситуации грабительскими набегами на соседей. Для этого в Чечне есть целое поколение молодых ребят, которые не умеют ничего, кроме как воевать, и их умение ставить фугасы, организовывать засады и партизанить — очень ликвидный товар в нашем мире.

Одновременно на территории Ичкерии возникают все новые и новые тренировочные лагеря для подготовки террористов из зарубежных террористических организаций; это делается менее явно, чем в контролировавшемся "Талибаном" Афганистане,