Ричер очень хорошо помнил это дело. Никаких домогательств, по крайней мере, таких, которые пришлось вытерпеть Каллан, не было и в помине. Никто не щипал Кук за попку и не делал непристойных жестов промасленными стволами пистолетов. Но правила изменились, начальству запретили спать со своими подчиненными, поэтому полковника, начальника Кук, с позором выгнали из армии, и он размозжил себе голову выстрелом в рот. Кук также рассталась с армией и, вернувшись из Бельгии домой, поселилась в коттедже на берегу озера в Нью-Гемпшире, где ее в конце концов и обнаружили мертвой в ванне, заполненной застывающей краской.

Патологоанатомы и криминалисты Нью-Гемпшира рассказали приблизительно то же самое, что их коллеги из Флориды, — то есть, совершенно ничего. Фотографии и протоколы были другие, и в то же время такие же. Серый бревенчатый дом, окруженный деревьями, входная дверь без следов взлома, внутри никакого беспорядка, непритязательная ванная комната, в которой господствующее положение занимало густеющее зеленое содержимое ванны. Пролистав папку, Ричер закрыл и отодвинул ее.

— Что ты думаешь? — спросила Харпер.

— Я нахожу, что краска — это очень странно, — ответил Ричер.

— Почему?

Он пожал плечами.

— Палка о двух концах, ты согласна? Краска уничтожает улики на трупе, что уменьшает риск, но ее транспортировка, напротив, существенно риск увеличивает.

— И еще краска — это очень характерная улика, — заметила Харпер. — Она выпячивает мотив убийства. И кричит о том, что убийца связан с армией. Краска является своеобразной перчаткой вызова.

— Ламарр утверждает, краска имеет большое значение с точки зрения психологии. По ее словам, убийца с ее помощью заявляет права армии на этих женщин.

Харпер кивнула.

— Да, именно для этого он заставляет жертвы снять штатскую одежду.

— Но если убийца настолько ненавидит этих женщин, что лишает их жизни, зачем ему предъявлять на них свои права?

— Не знаю. Проникнуть в мысли подобного маньяка очень трудно.

— Однако Ламарр считает, что она проникла в мысли убийцы, — возразил Ричер.

В последней из трех папок было дело Лорейн Стэнли. Ее судьба напоминала судьбу Каллан, но только все произошло совсем недавно. Стэнли была моложе. Она имела звание сержанта и занимала самую нижнюю ступень служебной лестницы на огромном военном складе в Юте. Стэнли была там единственной женщиной. Нападкам и издевательствам она стала подвергаться с самого первого дня. Ее профессиональная пригодность постоянно ставилась под вопрос. Однажды кто-то проник в ее комнату в казарме и похитил все форменные брюки. На следующее утро Стэнли пришлось явиться на службу в форменной юбке. Еще через день у нее украли все нижнее белье. Стэнли пришла на службу в юбке, под которой ничего не было надето. Лейтенант вызвал ее к себе в кабинет, заставил встать, широко раздвинув ноги, над зеркалом, положенным на пол, и учинил ей разнос за какую-то неразбериху в бумагах. Тем временем весь личный состав склада заглядывал якобы по каким-то делам в кабинет и любовался отражением в зеркале. Лейтенант отправился в тюрьму, а Стэнли, отслужив еще год, прожила некоторое время в полном одиночестве и умерла также в одиночестве в Сан-Диего, в маленьком бунгало, сфотографированном полицейскими фотографами со всех сторон, в котором калифорнийские патологоанатомы и криминалисты также не нашли абсолютно ничего.

— Сколько тебе лет? — вдруг спросил Ричер.

— Мне? — удивилась Харпер. — Двадцать девять. Я же тебе уже говорила. Это один из ЧЗВ.

— Ты из Колорадо, так?

— Из Аспена.

— Семья большая?

— Две сестры, брат.

— Старше или младше тебя?

— Все старше. Я в семье младшая.

— Родители?

— Папа фармацевт, мама ему помогает.

— Когда ты была маленькой, вы выезжали в отпуск всей семьей?

Харпер кивнула.

— Ну конечно. Большой каньон, пустыня Пейнтед и все такое. Однажды мы жили в палатках в Йеллоустоунском национальном парке.

— И вы всюду добирались сами, так?

Она снова кивнула.

— Разумеется. Микроавтобус, набитый детьми и вещами, счастливая фамилия. А зачем ты все это спрашиваешь?

— И что тебе запомнилось о дорогах?

Молодая женщина скорчила гримасу.

— Они были бесконечными.

— Вот именно.

— Что вот именно?

— Мы живем в очень большой стране.

— Ну и?

— Каролину Кук убили в Нью-Гемпшире, три недели спустя Лорейн Стэнли была убита в Сан-Диего. На самом противоположном конце страны, верно? По шоссе три с половиной тысячи миль, может быть, и больше.

— Разве убийца ездит на машине?

Ричер кивнул.

— Ему нужно возить сотни галлонов краски.

— А может быть, у него где-то склад.

— Это лишь еще больше все ухудшит. Если только этот склад не находится на прямой, соединяющей Нью-Гемпшир, то место, где находится убийца, и южную Калифорнию, ему еще придется делать крюк. Так что расстояние увеличится. Значительно.

— Ну и?

— Итого, ему пришлось проехать три, а то и четыре тысячи миль, и потом еще наблюдать за домом Лорейн Стэнли. Можно было это сделать за одну неделю?

Харпер нахмурилась.

— То есть, семьдесят часов в пути со скоростью пятьдесят пять миль в час.

— Но он не сможет держать такую скорость. Ему придется проезжать через города. Где-то ремонтируют дороги, где-то пробки. А максимальную скорость он не может нарушать. Такой предусмотрительный преступник не может рисковать тем, что какой-нибудь дорожный полицейский начнет обнюхивать его машину. В наши дни сотни галлонов камуфляжной краски обязательно вызовут подозрение, ты согласна?

— Ну тогда сто часов в пути.

— Не меньше. Плюс день или два на то, чтобы следить за домом. То есть, если добавить на сон, на отдых и на еду, получается больше недели. Дней десять-одиннадцать. А то и двенадцать.

— Ну и?

— А ты сама скажи.

— Значит, убийца не работает по графику две недели через одну.

Ричер кивнул.

— Не работает.

* * *

Выйдя на улицу, они обошли здание, в котором размещалась столовая. Погода наконец установилась той, какой должна быть осенью. Воздух стал теплее на десять градусов, но все равно оставался прохладным. Под ясным голубым небом зеленели лужайки. Сырость исчезла, и деревья на соседних деревьях казались сухими и более светлыми.

— Мне хочется остаться на улице, — заметил Ричер.

— Тебя ждет работа, — возразила Харпер.