мертвяки, то и души у живых, само собой, имеются! — удивился Кэр. — Классика некромантии!..

— Ты ещё убедишься. «И разочаруешься», — Аэсоннэ говорила, словно умудрённая мать.

— Ну, когда разочаруюсь, тогда и поговорим, — Фесс постарался улыбнуться, но получилось скверно. Что накатило на эту драконицу?

Они помолчали. Молчание выходило тоже скверным и недобрым. Некромант не выдержал первым:

— И это всё, что волнует тебя? Ничего больше? Что мы, э-э, в «могиле»?

— Не смешно, — отрезала она. — Нет, меня волнует, и кое-что ещё… кроме того, как мы станем отсюда выбираться.

— Тропа отыщется, — начал было он, но драконица лишь отмахнулась.

— Мне нужно другое.

И отвернулась.

Какой-то проезжий парень на телеге попытался ей подмигнуть:

— Эй, чего скучаешь, красавица?

Аэсоннэ ответила одним коротким взглядом, но таким, что парень побелел, глаза его широко раскрылись, он судорожно сглотнул и свалился с передка, хорошо ещё, что не под колёса или копыта.

— Не люблю глупых ухажёров, — буркнула драконица в ответ на вопросительный взгляд некроманта.

Фесс решил пока что воздержаться от дальнейших расспросов.

Весь день до самого вечера Аэ пребывала в отвратительном настроении. Бурчала что-то себе под нос, как показалось некроманту — на разных языках, мрачно зыркала по сторонам, да так, что встречные-поперечные только и успевали убраться с дороги.

— Куда теперь? — осведомилась она саркастически, когда солнце стало садиться, а впереди показалось очередное село с постоялым двором. — Во-он в тот трактир? Поужинать похлёбкой, козьим сыром, хлебом с домашней колбасой, расспросить местых насчёт неупокоенных, узнать, что да, конешное дело, шастают так, что спасу неть! — произнести патетическую речь о защите простых смертных и отправиться на погост?

— У тебя есть другие предложения, Аэ? Прости, не пойму, к чему ты клонишь, — развёл руками Фесс.

— Копаться в могилах вредно для здоровья. Из ямины с гниющими останками надо вылезать.

— Ну, и кто теперь произносит пафосные речи, а? Куда вылезать и как? Мы не можем нащупать тропу в Межреальность! Нужны особые чары, как видно, мир не закрытый, но донельзя странный, похоже, придётся…

Аэсоннэ хлопнула себя по лбу в притворном отчаянии.

— Вылезти из этой ямы можно только одним способом.

— А именно вылезти? По верёвке или…

— Или срыть края. Заровнять её. Сделать так, чтобы её вообще не стало.

— Драконы всегда выражались витиевато.

Она повернулась к нему, огромные глаза вдруг оказались близко-близко.

— Этот мир тоже должен измениться, — шепнула. — Чтобы мы из него выбрались. И чтобы вернулись домой.

— Если он уцелел, — напомнил некромант.

— Неизвестность хуже, — пожала она плечами. — Так что пошли, отведает местной похлёбки. Сравним, так сказать.

Похлёбка, с точки зрения Фесса, была вполне себе ничего. Конечно, не сравнить с обедами, что накрывались дома, в Долине, особенно, если за готовку бралась непосредственно тётушка Аглая, но весьма съедобно. Аэсоннэ к еде не притронулась.

И непререкаемым тоном потребовала у трактирщика самую лучшую комнату.

Одну.

Тот только голову вжал в плечи, когда на попытку ухмыльнуться тонкая и нежная с виду девушка, не переставая вежливо улыбаться, двумя пальцами согнула кованый стебель подсвечника.

Корчмарь так и сел.

— Благодарю, — нежно пропела Аэсоннэ.

«Лучшая комната» оказалась лишь немногим чище и светлее «не-лучших». Посреднине возвышалось монументальное ложе, явно сработанное своими же деревенскими умельцами, со внушительным матрацем, набитым соломой.

— Так что же ты предлагаешь? Что значит «заровнять яму»?

— Это не настоящий мир, — с ошеломляющей уверенностью заявила драконица.

— А что ж тогда?

— Не знаю! И как он появился, не спрашивай тоже! Но сила здесь не такая, всё здесь не такое! И, самое главное — драконов нет!

— Драконов много, где нет…

— Чепуха! — горячо заспорила Аэ. — Драконы есть всюду, где их окружает… настоящее .

— А здесь, значит, не настоящее и драконов нет? И ты всё это смогла определить вот так быстро?

— Чего тут определять? — отмахнулась она. — Здесь всё застоялось. Запахи неподвижны, как в старом погребе!..

— Ну, хорошо, — примирительно сказал некромант. — А дальше-то что? Что, выходит, это какой-то недоделанный мир, из которого трудно выбраться в Межреальность? Ну, допустим. Не вижу ничего страшного. Мир не закрытый, магия имеется. Поработаем, потрудимся, подберем соответствующие чары — я тебе всё время говорю…

— Нет. Этот мир должен быть разрушен.

Она смотрела на него, уперев руки в бока. Глазищи так и сверкали — истинная драконица, дочь великой и древней расы.

— Разрушен? Почему и зачем? И отчего ты так уверена?

— Потому что я — спутница Разрушителя. Ты забыл свою роль? В Эвиале тебе было суждено разрушить миропорядок с тем, чтобы потом вытянуть всё на острие чёрной башни, тёмного копья. Тогда тоже погибло множество.

— Тоже? То есть и сейчас должно?

— Когда ты разрушишь мир, они неизбежно погибнут, — сухо изрекла она.

— А я точно его разрушу?

— Как лесник, что валит сухое полусгнившее дерево, чтобы не размножались вредители, — пояснила она. — Чтобы мертвяки не вылезли из ямы, не полезли бы дальше, через Межреальность, пожирать здоровые миры.

Наступило молчание.

— Я… — осторожно начал Фесс, — пока что не вижу оснований для… таких вот смелых выводов.

— Вечно вам нужны доказательства! — Аэ скорчила гримаску. — Вы, мужчины, такие скучные!.. И никогда не верите драконам.

— Вот уж неправда! — возмутился некромант. — Верю! Ещё как! Только… не в этом.

— А. Ну да. Верь, но проверь. Ну, а то, что мы должны быть с тобой вместе — в это веришь?

— Мы вместе. С первого твоего мига в Сущем.

Аэ неожиданно нахмурилась.

— Это было очень давно. Я изменилась. Всё изменилось.

— Но кое-что осталось прежним, — негромко напомнил некромант. — Ты — моя дочь.

Аэсоннэ застыла со странным выражением, словно от внезапной боли. Не острой, но неотвязной.

— Я не твоя