Мы прошли в ту же комнату, где вчера была я, и, только после того, как все трое уселись, я протянула Ольге фотографию. Ей понадобилось гораздо меньше времени, чем мне, чтобы узнать.

— Ира, — произнесла она упавшим голосом, побледнев еще сильнее и глядя на меня расширенными глазами, — ты ее нашла?.. Где она?..

Я посмотрела на Валерку.

— Это ваша бывшая подруга? — спросил он.

— Да, да, конечно, — растерянно подтвердила Ольга, посмотрев на Валеру.

— Вы абсолютно уверены? — уточнил он.

— Уверена, — возмутилась Ольга, — это Вика, она, конечно, изменилась, но не настолько, чтобы ее можно было не узнать! Да смотрите сами! — воскликнула она, поднявшись и достав фотоальбом, который показывала мне вчера.

Валерий взял его, попросил у Ольги фото, взятое у Анатолия, и принялся их изучать.

— Ира? — Ольга снова смотрела на меня. — Она жива?

— Да, — ответила я. — Она жива, Оля, не волнуйся.

— Слава богу! Но где ты ее нашла?

— Да, — подтвердил Валера, сравнив обе фотографии, эту, последнюю и ту, что я у Ольги видела прежде. — Вы правы, это, скорее всего, один и тот же человек. Но я бы проверил. У меня есть знакомый, и если вы позволите…

— Да что происходит? — спросила Ольга. — Почему вы ничего мне толком не говорите? — Она внимательно посмотрела на нас, а мы оба, не сговариваясь, прятали от нее глаза. — Неужели… — Ольга покачала головой. — Неужели она имеет отношение к смерти Игоря?..

— Возможно, — скупо ответил Валера. — Именно это мы и хотим выяснить. Позвольте нам взять эту фотографию, я вам верну ее.

Ольга прикрыла лицо ладонью, вяло махнув: делайте, мол, что хотите. Я встала и, перед тем как уйти, осторожно погладила ее по плечу:

— Оля, не надо, еще ничего не известно…

В ответ Ольга только тихонько всхлипнула. Я снова почувствовала себя последней гадиной и позорно сбежала из ее дома. Как я смогу смотреть в глаза Ольге и Анатолию, если Вика и правда окажется причастной? Об этом лучше не думать. Мы вышли из подъезда в еще более подавленном состоянии.

— Куда теперь? — спросил меня Валерий.

— Отвези меня, пожалуйста, домой, — попросила я.

— Хорошо, — сказал он. — Я возьму с собой фотографию и кое-кому покажу, мы должны быть стопроцентно уверены, что это один и тот же человек.

— Да, конечно, — откликнулась я.

— Ира, ты должна ей позвонить, — напомнил он мне, когда мы уже подъехали к моему дому.

— Я позвоню, — пообещала я. — После семи, да?

— Да, — подтвердил он, поджав губы. — Потом перезвони мне, обязательно, слышишь?

— Конечно, — пробормотала я. — Обещаю, что перезвоню.

— Ну, давай, пока, — сказал он.

— Спасибо, что поехал со мной, — запоздало поблагодарила я. — Наверное, одна бы не выдержала…

— Ладно, забудь. — Валерка погладил меня по руке. — Вернешься домой, выпей таблетки какие-нибудь, поспи, успокойся. Хорошо?

— Постараюсь, — проговорила я.

— Главное, помни, — добавил он, когда я уже вышла из машины, — существует презумпция невиновности, и ее никто не отменял. Мы с тобой еще не доказали, что это она.

— Хорошо. — Я едва улыбнулась. — Все, до вечера. — Захлопнув дверцу, я побрела домой. И была в таком ужасном состоянии и так мучилась, чувствуя себя виноватой, хотя почему так, не смогла бы, наверное, объяснить толком, что совершенно позабыла о ссоре с мужем. Я открыла дверь своим ключом, вошла, разделась, и, только оказавшись на пороге комнаты, увидев Володьку, сидящего с книгой в кресле, вспомнила, что и перед ним я тоже виновата.

Я остановилась в дверях, долго смотрела на его склоненную голову — он, видимо, все еще сердился, а может, тоже чувствовал себя виноватым — и вдруг поняла, как успела соскучиться по нему за какие-то считаные дни. Поняла, что люблю его и не представляю без него своей жизни, что все эти ссоры, все эти попытки настоять на своем, все это бред собачий, и никому это не нужно и не важно. Важно другое, важно, чтобы он смотрел мне в глаза, я а — ему, важно слышать его голос, важно чувствовать его присутствие, важно ощущать его на уровне клеточки. Я вздохнула и сказала:

— Володя, я так тебя люблю… Прости меня, я такая у тебя дура…

Он поднял лицо, посмотрел на меня, осторожно улыбнулся и раскрыл для объятия руки. И я буквально бросилась ему на шею, так как на ближайшие два часа все выяснения отношений были забыты.

Потом, правда, уже на нашем семейном ложе, я, снова расплакавшись, рассказала ему все, начиная с самого начала, ничего не пропуская, и Володя выслушал, не перебивая.

— Ну, что скажешь? — всхлипнув, спросила я, когда мой рассказ закончился.

— Ты такая, какая есть, — мягко проговорил муж, погладив меня по щеке. — Я люблю тебя, и это я у тебя балбес, нет, дурак, а ты у меня умница, и я тобой горжусь…

— Да уж, — хмыкнула я. — Есть, чем гордиться!

— Есть, вот именно, есть… — Муж улыбнулся. — Иди сюда. — Он притянул меня к себе и поцеловал. — У тебя соленые губы, — сказал он, перевернув меня и нависнув надо мной.

— Если бы ты знал, как мне тебя все эти дни не хватало, — проговорила я, погладив его по спине.

— Прости, — откликнулся муж и снова наклонился к моим губам.

Наверное, я бы вовсе не стала звонить Ларисе, если бы уже в восемь вечера не позвонил Валерка. Трубку взял муж, зная теперь все обстоятельства дела, он принес телефон в спальню и протянул мне:

— Это Гурьев, ты поговори, а я пойду что-нибудь приготовлю. — Он натянул шорты и ушел на кухню.

— Да? — сказала я в трубку.

— Я так понял, вы помирились? — первым делом спросил Гурьев.

— Да. — Я счастливо улыбнулась. — Мы помирились.

— Вот и отлично, — хмыкнул он. — А Ларисе ты, как я понимаю, не звонила?

— Нет, — ответила я.

— Тогда звони, я тебе снова перезвоню.

— Я сама тебе позвоню, — пообещала я. И положила трубку, встала, вышла в гостиную, нашла свою сумку и отыскала в блокноте номер Яблочкиных.

— Добрый вечер, — сказала я, когда на мой звонок ответили, — мне бы поговорить с Ларисой. Это Ирина Лебедева.

— Добрый вечер, — ответили мне. — Это я, Лариса.

— О, с приездом, надеюсь, ваш муж вам рассказал о моем визите?

— Конечно, — произнесла она. — Вы хотите встретиться?

— Да, если можно, то в ближайшие дни, — произнесла я.

— Тогда давайте завтра и встретимся, — предложила она. — В первой половине дня вас устроит?

— Вполне, — согласилась я. — Где и во сколько?