Джей Ди стоял в тени, что не помешало ей сделать первое шокирующее открытие: его грудь покрывали шрамы! Широкие, грубоватые рубцы перекрывали друг друга и шли вниз, к животу.

— Что с тобой случилось? — прошептала она.

— Я ведь служил в армии.

— Что, на прошлой неделе? Они ведь еще свежие.

— Я ушел в армию почти сразу же после школы и оставался там до весны.

— Но ты же был санитаром. Как Сэм.

— Верно.

Кейт осторожно провела пальцем по длинному вертикальному шраму.

— Но ведь санитары помогают раненым, разве нет?

— Иногда ради этого приходится немного рисковать.

— Ты так об этом говоришь, будто рисковать собой — самое обычное дело.

— На службе рискуют все — и водитель грузовика, и снайпер, и повар.

— И где тебе так досталось?

— В Афганистане. Провинция Кунар. Там я с Сэмом и познакомился.

— Расскажи.

— Милая, ты сидишь передо мной в одних трусиках и требуешь невозможного. Я не могу сосредоточиться. Все мои мысли заняты только тобой.

А она-то планировала сделать это медленно! И все же, когда одна ее половинка жаждала поскорее оказаться с ним в постели, другая настоятельно требовала не забывать об осторожности. Стиснув зубы, она подтянула сползшее платье.

— Я сказала себе, что должна узнать тебя лучше. Пожалуйста, пойми меня.

— Ты уже знаешь меня. Знаешь все самое важное.

— Ты никогда не рассказывал о себе. О своей семье. О своем прошлом…

— У меня квартирка в округе Колумбия. Ничего особенного. Я — парамедик. Рос с матерью, без отца. Семьи нет, а самый близкий человек — Сэм.

— Что ты делал в Афганистане?

Она заметила, как он напрягся, как натянулась кожа на скулах. Заметила, но не отступила. Наконец он обреченно вздохнул.

— Мы служили в разных частях. Нас было там немного, буквально горстка парней из спецназа США. Вместе с нами воевали узбеки и таджики из Северного альянса. Однажды ночью нас послали в долину, где попал в засаду разведывательный взвод. Наша задача состояла в том, чтобы эвакуировать раненых.

Афганистан… Северный альянс… засада… Все это звучало так странно. Как рассказ о каком-то ином мире. И еще этот голос — негромкий, сухой, бесстрастный.

— Плохо верится, что все было так просто и легко.

— Я не сказал, что все было легко. В ту ночь мы нарвались на заминированный участок.

— Это оттуда у тебя шрамы? — спросила Кейт через силу.

— Нет. В общем, там я и познакомился с человеком, который стал затем моим лучшим другом. Так что нет худа без добра. А теперь… — Он потянул вниз платье и наклонился. — Что касается этих трусиков…

Наверное, Кейт не сдалась бы так скоро, но жар его губ растопил ее решимость.

— Расскажи… что было потом… — прошептала она.

— А потом ничего уже и не было. — Он стянул платье с другого плеча и поцеловал ее в ямочку у горла. — Лучше ты расскажи о себе.

— У меня все не так интересно. Жаль, но я не совершила в своей жизни ничего значительного.

— Ты сделала намного больше.

Она опустила голову ему на грудь. С девятилетним сыном всегда чувствуешь себя старше бездетных сверстниц.

— Натан был самой большой моей ошибкой. С другой стороны, не будь его, не было бы и Аарона.

Он погладил ее по волосам.

— Ты любила его?

— Если бы не любила, не спала бы с ним.

— Следует ли понимать это так, что ты не спишь с теми, кого не любишь?

— Хочешь услышать, что я тебя люблю?

— Только если так оно и есть.

Знал бы он, как близка она была к тому, чтобы произнести эти несколько слов, открыть ворота чувствам.

— Я знаю, что такое любовь. И знаю, что такое, когда ее нет. — Она улыбнулась, хотя и прекрасно помнила, как чувствовала себя тогда, беременная, брошенная и преданная человеком, которого обожала и которому всецело доверяла. — У всего свое время.

Он кивнул и, наклонившись, расстегнул застежку на бюстгальтере. Ее словно ударило током. Все ее опасения, сомнения трусливо забились в какой-то дальний уголок.

— Это все изменит, — прошептала Кейт незнакомым голосом.

— Надеюсь.

— Правда?

Он провел пальцем по пояску трусиков.

— Конечно.

Словно загипнотизированная, она следила за движением его пальца.

— А раньше что-то было не так?

— Ничего. Просто… мы были немного другие.

У нее перехватило дыхание.

— Да, ты прав, — пробормотала она и тут же, зная, что вот-вот забудет обо всем на свете и не сможет сказать уже ни слова, торопливо призналась в том, что всегда скрывала: — Я боюсь…

Он привлек ее к себе. Погладил.

— Боишься чего?

— Потерять тебя как друга. — Чуть откинув голову, она посмотрела на него снизу вверх и вдруг почувствовала, что падает, падает в бурливый водоворот. — Ты же знаешь, такое случается. Стоит людям переспать, и дружбе конец.

— Нет, — прошептал он, едва касаясь губами ее губ. — Мы станем ближе.

Пришел день рождения, а Кэлли чувствовала себя древней старухой — ныла спина, болели колени. День выдался тяжелый — убирали в одном доме на озере Сазерленд, где накануне прошла вечеринка. Кроватей было шесть, гостей по меньшей мере вдвое больше, и все пили, ели какую-то чудную еду и пользовались не только тарелками, но и всем, что попадало под руку. Хозяева уехали, мусор остался — повсюду валялись бутылки, банки, обертки и прогоревшие фейерверки.

Ко всему прочему, Йоланда смылась пораньше, предоставив Кэлли заканчивать одной, а потом еще и тащиться пешком целых полмили до дома Ливингстонов. Вообще-то Кэлли ничего не имела против, понимая, что ей это только на пользу. Пожалуй, именно прогулка и стала лучшим, что случилось с ней за весь день.

Машин, как обычно, было немного. Солнечные лучи, пробиваясь через кроны деревьев, бросали на пустынную дорогу веселые пятнышки света. В просветах уже мелькало озеро — не Сазерленд, кишащий любителями с ревом промчаться на водном мотоцикле и катерами с летящими за ними сумасшедшими на водных лыжах, а Кресент, чистый и опрятный, надежно оберегаемый от шума и грязи для немногих привилегированных. Удивительно и странно, что судьба занесла ее именно туда. Иногда Кэлли воображала, что озеро на самом деле есть часть некоего зачарованного мира, защищенного невидимым пузырем. Оказываясь там, с Ливингстонами, она тоже становилась частью волшебной страны, где чувствовала себя спокойно и уверенно.