– Я…

– Нет, ты не знаешь. Ни черта. Тебе только кажется, что ты знаешь цену одиночеству, но ты не понимаешь. Потому что позволяешь другим обладать тобой. И всем вокруг именно это в тебе и нравится. Хорошо, если они пообладают тобой, а потом насытятся и пойдут себе дальше, но я сейчас не об этом. Я о том, что, когда они встречают тебя впервые, ты предлагаешь им себя, Джордж. Вот в чем дело. Ты раскрываешь им объятия и говоришь: вот он я, берите меня, обладайте мной…

– Рэйчел, ты плачешь?

– А ты – нет?

– Этот свет. Лунный свет. Он так странно отражается в твоих глазах…

– А если тобой обладают, то обладаешь ты сам, так устроено в любви. И что же ты собираешься делать с Кумико? А теперь чуть быстрее, Джордж, мы почти у цели…

– Рэйчел…

– Ты сам плачешь. Это хорошо. Ты заслужил. Вот чего я никогда не понимала в тебе, Джордж. Я думала, с тобой все будет так же, как и со всеми остальными идиотами, с которыми я спала. Такое вот обладание без обратной отдачи. Но с тобой… Я обладала тобой, Джордж, а ты обладал мной. И вот почему я не могу тебя простить.

– Рэйчел…

– И вот почему не могу с тобой расстаться.

– Я прошу тебя…

– И вот почему я. Сегодня здесь. И почему. Все это. И происходит. Еще… Еще!

– Кумико.

– Да, я знаю. Скажи ее имя. Я тоже скажу. Кумико.

– Кумико.

– Кумико.

– Кумико.

– …

– …

– …

– …

– Ну, вот и все, Джордж. Теперь просто поплачь. Ты предал свою любовь, и поплакать над ней будет правильно. Ну, а я пойду.

– Твои глаза…

– А что такое?

– Твои глаза.

– Это просто мои слезы, Джордж. Боюсь, мне еще долго не выплакать их до конца.

– …

– …

– Ты это слышала?

– Нет. Что?

– Такой звук, словно прямо за окном…

– Я ничего не слышала, Джордж. Как, впрочем, и ты.

Джордж вырезал свою последнюю фигурку.

Он поднял голову от стола. Последнюю. Какое странное слово. Разумеется, она не последняя, просто финальная, для последней таблички в серии Кумико – той, которой завершится сюжет истории. Она хотела закончить эту работу до свадьбы, но конечно же потом они оба еще много чего создадут…

Так что никакая она не последняя. И не финальная. Нет.

Он вытер со лба струйку пота и вернулся к работе. Не говоря уже о том, что изматывающая лихорадка заставляла его переживать все чересчур эмоционально, в последние дни Джордж не переставал ощущать какую-то зудящую тревогу. Это касалось и неожиданной помолвки с Кумико, и ее непрекращающейся скрытности (она все чаще пропадала у себя, желая поскорее закончить свою серию), и его ссор с Амандой, которую он всякий раз за что-нибудь отчитывал.

Но что самое тревожное – он переспал с Рэйчел. Он почти буквально не мог представить, что такое случилось в реальности, а не в бреду. Он и правда был в полубреду, когда позвонил ей, в полусне, когда она тут же примчалась в его дом-без-Кумико, в полудреме, когда они провели ту ночь в его постели. Секс у них вышел безрадостным, словно по принуждению, – так, должно быть, чувствуют себя наркоманы, когда кончаются последние крохи их зелья, но Рэйчел оказалась права. Он мог обладать ею (а она – им) ненадолго, но полностью, чего с Кумико у него никогда не случалось – да, видимо, случиться и не могло. Кумико была в принципе непостижима, сколько еще ему нужно для этого доказательств? Она слишком походила на персонаж из истории про богиню, и он испугался, и он разозлился, и…

– Болван, – прошептал он себе, располосовал бритвой страницу книги, над которой работал, и выкинул ее в мусор.

Он переспал с Рэйчел. Он переспал с Рэйчел. Он переспал с Рэйчел. Кумико не знала об этом, просто не могла бы узнать, к тому же он был почему-то уверен, что и Рэйчел не станет об этом болтать. Но какая разница? Урон уже нанесен.

– Неважно выглядишь, Джордж, – сказал ему Мехмет из-за конторки, где должен был заниматься изготовлением беджиков для конференции, но вместо этого забавлялся сочинением флаерса для какой-то театральной пьески, в которой ему каким-то чудом досталась эпизодическая роль.

Насколько понял Джордж, действие пьески строилось на интерактивном общении с аудиторией при полной мужской обнаженке, и ставилась она в каком-то дешевом клубе.

– У меня все в порядке, – соврал Джордж. – А то, чем ты занят, очень мало похоже на работу.

Мехмет пропустил это мимо ушей:

– Знаешь, мы все до сих пор ждем, когда ты объявишь дату.

– Какую дату?

Мехмет поперхнулся.

– Дату вашей свадьбы. Я полагаю, для нас это будет выходной?

– Да, скорее всего.

– Ты радуешься?

– Я работаю, Мехмет. И тебе рекомендую.

Мехмет отвернулся обратно к компьютеру:

– Даже не знаю, чего я дергаюсь…

Джордж поднял взгляд от стола:

– Ну, так не дергайся.

– В смысле?

– Ты мог бы найти себе и другую работу. Куда более тебе подходящую, чем печатная студия. Продавцом в театральной кассе, к примеру. Или гидом для туристов.

– Гидом для туристов… – почти выплюнул эти слова Мехмет.

– Ты знаешь, о чем я.

– Но что бы ты делал без меня, Джордж?

– Видимо, то же, что и с тобой. Только с меньшими проволочками.

Мехмет крутанулся в кресле и уставился на Джорджа:

– Ты что, действительно не понимаешь, а?

– Чего, прости?

– Кто все эти люди вокруг тебя. То, как они себя ведут.

– Что за ерунду ты несешь…

– Они преданы тебе, Джордж. Ты источаешь благонадежность. Лучший друг собственной дочери. Лучший друг своей бывшей жены.

– Не думаю, что лучший…

– И Кумико – достаточно красивая, талантливая и загадочная, чтобы покорить сердце любого мужчины на свете, – почему-то выбирает тебя. Ты когда-нибудь задумывался почему?

Джорджа бросило в жар – видимо, из-за лихорадки.

– Это не потому, что я благонадежен.

– Это потому, что ты вызываешь в людях благонадежность. Никто не хочет тебя подвести. Это, конечно, их слегка раздражает – и меня в том числе, – но они все равно не отстают от тебя, потому что хотят знать, что у тебя все в порядке. – Мехмет пожал плечами. – Ты нравишься людям. А они нравятся тебе, и это означает, что они стоят того, чтобы тебе нравиться, не так ли?