чем-то удивить императора) и готовился к обеду, в дверь его комнаты уверенно постучались. Очень настойчиво. Хозяйка или горничная такого стука себе не позволяли. Они сейчас, наоборот, даже не стучались, а скрелись, опасаясь потревожиться своего знаменитого постояльца.

— Иду, иду. Не надо ломать дверь, — буркнул он.

За дверье в нетерпенье переминался с ноги на ногу молоденький с едва пробивающимися усиками поручик. Увидев хозяина комнаты, он тут же просветлел лицом. Бедолага. Видимо, порученное ему задание было весьма ответственным, раз он так волновался.

— Господин инженер, вас срочно требуют к себе его сиятельство, — глотая слова, проговорил он. — Срочно ждут. Там и его высокопревосходительство тоже, — он явно имел ввиду командующего кавказским отдельным корпусом. — Такое случилось…

Выяснилось, случилось то, чего Ринат так ждал и к чему так готовился. Пришло известие о том, что в Тифлис проездом должен прибыть сам его императорское величество Николай Павлович со свитой. Военная и гражданская администрация Тифлиса на уши встала от такого известия. Как получше принять такого важного гостя? Как развлечь того, кому, вообще, сложно чем-то удивить? Цыганами и медведями? Военным парадом? И тут, как некстати, вспомнили об удивительных опытах и фокусах одного инженера, который буквально за неполную неделю поверг в культурный шок целый город. Идея всем пришлась по вкусу, что и привело Рината в святая святых — особняк наместника, командующего Кавказским отдельным корпусом.

— Спасайте, Христа ради, милсударь, — едва Ринат появился в дверях, к нему бросился предводитель губернского дворянства Багратион-Мухранский, смешно семеня полными ногами. — Ой, вы же… не Христа ради! — вдруг смутился он. — Все равно! Хучь ради Аллаха! Это же высочайшая императорская персона прибудет, а у нас тут конь не валялся! Как посмотрит Его императорское Величество на всю эту грязь в городе, как начнет гневаться.

Ринат продолжал молчать, давая ему выговориться. С такими болтунами только так и нужно поступать. Вдруг они что-то важное разболтают.

-…Милсударь, вы уж расстарайтесь. А то нам и показать нечего. Захолустье, настоящее. А вы, милейший Григорий Владимирович, что скажете? — повернулся он к стоявшему в этой же комнате высокому черноволосому мужчине, затянутому в строгий военный мундир и оказавшемуся командующим Кавказским отдельным корпусом, бароном Розеном. — Пригодится нам сей человек?

Тот, заложив руки за спину, медленно прохаживал вдоль длинного стола. Время от времени он бросал на Рината оценивающие взгляды, словно на вещь, которая может быть и дорогой, а может и дешевой. Опытный царедворец, он никак не мог раскусить этого гостя. Кто же он такой на самом деле? Не знатен, из разночинцев, а держится, как равный. Смотрит прямо, уверенно.

— Григорий Владимирович, милейший, вы же знаете, что у нас тут жуткая скукота, — вновь подал голос князь, умоляюще сложив руки перед собой. — Думаете, Его императорское Величество удивите военным парадом? Полноте! Нам ни в коем разе не переплюнуть те воинские экзерсисы, что демонстрирует гвардия в Санкт-Петербурге. Разве я не прав?

Командующий кавказским отдельным корпусом кивнул. Сказать против было просто нечего. До петербургских парадов им здесь очень и очень далеко. Даже попытайся они показать что- то подобное, у них ничего стоящего не выйдет. Ибо войска здесь не самого высоко качества. Граф Розен, будучи высшей военной властью здесь, прекрасно знал это. Со всей матушки-России слали словно на каторгу самые недисциплинированные части и самых ершистых офицеров, то есть кого не жалко. Как с такими устроить смотр для самой императорской персоны⁈

В итоге, кандидатура странного господина инженера с его необычными физическими опытами была в конце концов утверждена высокими сторонами. Ринату в самых цветастых выражениях объяснили, какой он чести удостаивается. Мол, встреча с государем-императором — это особое событие в жизни подданного, о котором потом рассказывают внукам. В связи с этим нужно приложить все силу, чтобы государю понравилось шоу. Со своей стороны, ему было обещано максимальное содействие во всем, что ему нужно.

Вышел Ринат с этой встречи мокрым. Сорочка, исподнее были хоть выжимай. Если честно, он до последнего ждал, что кто-то начнет интересоваться его прошлым. Крепко сожмет ему горло рукой и ласково спросит, а откудова ты на самом деле, милчеловек? А почему бледный такой и запинаешься? Может скрываешь что-нибудь? Уж не замышляешь ли ты какое непотребство в нашем славном городе Тифлисе? При таком стрессе в легкую кондратий можно было схватить. Даже мяу сказать не успеешь, как окажешься по дороге в Сибирь.

Домой Ринат шел, мысленно потирая руки. Пока все складывалось, как нельзя лучше. Показ физических опытов, которыми он произвел фурор в местном обществе, позволит ему подобраться к императору и цесаревичу на максимально возможно близкое расстояние. А вот там уже все будет зависеть только от него самого. Если сможет он убедить Николая Первого в необходимости мира уже сейчас, то все пойдет совсем по другому пути. Прекратится эта кровопролитная война на южных границах России, где и так хватало врагов в виде точившей зубы Османской империи. Русская армия сможет пополниться одними из храбрейших воинов, которые войну с детского возраста почитали за жизненное времяпровождение. Не удастся договориться, то его личная история в этом мире точно закончится. Вряд ли император отпустит такого врага обратно.

— Ничего, ничего, повоюем, Коля-Коля-Николай. Ты далеко не дурак. Может самодур, но точно не дурак, — негромко бормотал Ринат, сидя в медленно катящейся и страшно скрипящей коляске. — Такого детскими фокусами точно не проймешь. Здесь нужен реальный напор, жесткий фактаж, который покажет именно мою правоту, а не его. Нужна правда о той жизни, которая ему незнакома. Он должен понять, что я хочу до него донести. Должен… иначе все это напрасно. Все опять вернется на круги своя — одна война сменится другой, вторая подготовит революцию и новую войну.

Он много размышлял, пытаясь понять, как ему выстроить разговор с императором: с чего начать, о чем говорить и чем закончить. Пытался встать на его место, чтобы проверить опытным путем все свои аргументы. Всякий раз, к его великому сожалению, получалось не очень. Снова и снова, император в его лице ни с чем не соглашался.

— Что ты там мне пророчишь, как вещая Кассандра? — от имени императора отвечал он сам себе. — Рассказываешь о поражении от англичашек, французишек и горцев. Не бывать этому! Завсегда русский солдат бивал их в рознь и кучей! Врешь ты все!

И что было ему ответить на это⁈ Как звучала ставшая легендарной фраза — «какие ваши доказательства?». На самом деле, как он мог доказать свои слова⁈ Кто сейчас в здравом уме поверить в его предсказания-предупреждения? Россия сильна, как никогда. Европа по каждому поводу заглядывает ей в рот. Османы в открытую боятся даже пикнуть. Естественно, слова Рината о будущих несчастьях на этом фоне выглядели полнейшим бредом.

— Нет, нет, все не так…

Ринату словно специально вспомнился один характерный эпизод из фильма «Храброе сердце» про короля Англии и молодого парня, советника его сына. Молодой дворянин хвалился перед королем, что «искушен в военном искусстве, тактике, стратегии и других очень и очень важных науках». Король же, не дослушав, взял и выбросил его из окна башни в крепостной ров. Такая же судьба, если «по чесноку», могла ждать и Рината.

— Черт… Честно говоря, я бы сам своим словам не поверил, — с горечью в голосе проговорил он. — На что я только надеюсь? Задурил цесаревичу голову своими предсказаниями. Пацан во все это поверил. С его же батей этот номер не пройдет… Ладно, будь что будет. Теперь уже поздно давать заднюю. Вывалю перед ним сначала все то дерьмо, в которое они превратили страну. А после и про будущее поговорим…

Дело было в том, что Ринату до безумия хотелось рассказать Николаю Первому не о вертолетах, танках и самолетах, Второй мировой войне и падении династии Романовых, а о выдающемся бедламе в самом низу — в управлении на местах, в войсках, в нравах, в отношениях с крепостными и т. д. За время странствия Ринату встречались безумства, перед которыми меркли даже забавы нацистов. Все это он по своей старой привычке собирал копил и анализировал. Эта, густо замешанная на немецкой педантичности черта все подмечать и взвешивать, не раз выручала его в той прошлой жизни. Будучи инженером по технике безопасности, он досконально изучил все свои подведомственные