Телласий так и застыл с открытым ртом посреди комнаты. Впрочем, он быстро опомнился и, метнувшись к шкафу, достал из него заветный кувшин.

— Так ты считаешь, что константинопольская казна не была растрачена Прокопием? — ошалело спросил он, наливая гостю вина.

— Я это знаю совершенно точно, — криво усмехнулся Трулла и залпом осушил кубок, наполненный до краев. — За этим золотом идет большая охота, и я тебе, сиятельный, предлагаю поучаствовать в ней.

— А кто охотники?

— Прежде всего это Федустий. Ну и нотарий Руфин.

— Какой еще Руфин? — насторожился Телласий.

— Речь идет о молодом патрикии, который был правой рукой Прокопия.

Трулле потребовалось немало усилий, чтобы растолковать недоверчивому Телласию, какое отношение имеет Руфин к Фаустине и почему так важно, чтобы эти двое встретились.

— Но если вдова императора Констанция угодила под опеку Федустия, то он уже наверняка выведал все ее тайны, — разочарованно протянул Телласий. — Конечно, мы можем донести о происках комита императору Валентиниану, но в этом случае мы вряд ли доберемся до золота.

— Я уже думал об этом, сиятельный, — кивнул Трулла. — И был почти уверен, что Руфин, узнав, в чьих руках находится Фаустина, прекратит поиски и покинет Рим. Но молодой патрикий остался. Аведь он рискует головой. Его ищут все агенты комита Федустия. Если его схватят, то рассчитывать на милость императора ему не приходится. Более того, он до встречи с Валентинианом не доживет.

— Видимо, твой Руфин просто сумасшедший, — пожал плечами Телласий.

— А что ты скажешь о неком Фронелии, который был магистром пехоты у Прокопия? — усмехнулся Трулла. — Он тоже безумен? И наконец, как объяснить вот это.

Патрикий поднатужился и бросил к ногам Телласия мешок. Префект Рима сначала побледнел, потом покраснел и, наконец, спросил сиплым от волнения голосом:

— Золото?

— Десять тысяч денариев, — подтвердил Трулла. — Сегодня утром я получил их от Руфина в обмен на сведения о Фаустине.

— И ты их ему сообщил?

— Увы, — развел руками Трулла, — я не знаю, где Федустий прячет вдову императора Констанция.

— Зато я знаю, — сказал Телласий.

— В таком случае это золото твое, — небрежно бросил Трулла, чем поверг префекта Рима в шок.

— Федустий прячет ее на загородной вилле одного негоцианта. Гортензия, кажется.

— Откуда ты знаешь? — насторожился Трулла.

— У меня свои осведомители, — ушел от прямого ответа префект.

— Ну что ж, — воскликнул явно довольный гость, — одну непростую задачу мы с тобой решили.

Потрясенный Телласий ошалело уставился на мешок, упавший на него буквально с неба. Конечно, десять тысяч денариев не могли решить всех его проблем, но заткнуть рты кредитором на какое-то время префект уже мог. Но с какой стати этот безумный Руфин вздумал разбрасываться такими деньгами? И ведь наверняка он десятью тысячами не ограничился, иначе Трулла не расстался бы с такой легкостью с этим мешком.

— Комит Прокопий, насколько я знаю, был далеко не глуп, — задумчиво проговорил Трулла. — И вряд ли он доверил свою тайну одному человеку.

— Ты хочешь сказать, что Руфин и Фаустина владеют только половиной сведений о том, где спрятаны сокровища Прокопия и, только объединив усилия, они смогут до них добраться? — нахмурился Телласий.

— А ты поставь себя на место Прокопия, сиятельный. Человек загнан в угол, соратники предают его один за другим. Фаустина ему ничем не обязана, скорее уж это он обязан ей. Доверить легкомысленной женщине столь важную тайну полностью было бы слишком опрометчиво. То же самое можно сказать и о Руфине. А ведь Прокопий хоть и терпел поражения, но все-таки надеялся вывернуться из сложной ситуации. Нет, Телласий, мятежный комит наверняка придумал какую-то хитрость, чтобы ввести в заблуждение не только дальних, но и ближних.

— А о какой сумме идет речь? — спросил Телласий.

— Трудно сказать, сиятельный, — развел руками Трулла. — По моим сведениям, в Константинопольской казне были собранны ценности в монетах, слитках и драгоценных изделиях на сумму приблизительно в три миллиона денариев. Часть из них, скорее всего существенную, Прокопий потратил. Думаю, можно с уверенностью сказать, что речь идет о двух миллионах денариев минимум. Треть этих денег я предлагаю тебе.

У Телласия закружилась голова, он даже схватился за стол, чтобы не упасть. Сумма выглядела умопомрачительной. А семьсот тысяч денариев не только решили бы все проблемы префекта Рима, но и обеспечили бы ему безбедную старость. Тем не менее он все-таки спросил у Труллы:

— А почему не половину?

— Но я обещал треть куриалу Модесту, — смутился Трулла.

— А зачем нам Модест? — вперил Телласий маленькие острые глазки в гостя. — Мы способны решить все задачи без его помощи.

— Но у Руфина под рукой сотня отчаянных головорезов, — попробовал протестовать Трулла.

— У нас будет двести, нет, триста городских стражников! — вскричал Телласий. — Этого вполне хватит, чтобы захватить и Руфина, и Фаустину.

— А как же Федустий? — напомнил префекту гость. — Наверняка вилла Гортензия охраняется.

— А что нам комит? — пожал плечами Телласий. — Мы ведь охотимся за мятежниками. И если этот твой нотарий окажется у нас в руках, я как префект города Рима вправе его допросить с пристрастием. И не моя вина, если в результате этого допроса он умрет. Половина, Трулла, и ни на денарий меньше!

— Ладно, — махнул рукой патрикий. — Твоя взяла, сиятельный Телласий. И да поможет нам христианский бог в этой охоте за язычниками.

Руфин сам явился к Трулле за нужными сведениями, чем окончательно развеял все сомнения последнего по поводу своих истинных целей. Возможно, в былые годы, теперь уже почти легендарные, в Риме нашлись бы благородные мужи, готовые рисковать жизнью и свободой ради женщины, но нынешнее время к таким безумствам явно не располагало. Иное дело деньги. Ради золотых денариев даже осторожный Трулла готов был рискнуть если не головой, то здоровьем. Справедливости ради следует отметить, что молодой патрикий принял необходимые меры предосторожности и проник в дом бывшего префекта через окно. Увидев его в своей спальне, Трулла едва не закричал от страха, но, к счастью, быстро овладел собой.

— Ты напугал меня до икоты, светлейший Руфин.

— Так будет лучше и для тебя, и для меня, — усмехнулся гость, бросая к ногам хозяина очередной мешок с золотом. — Надеюсь, ты выполнил свои обязательства, сиятельный Трулла?

— Я всегда держу данное слово, — усмехнулся бывший префект. — Фаустина находится на вилле негоцианта Гортензия. Тебе это имя известно?

— Наслышан, — кивнул Руфин. — Он, кажется, один из главных кредиторов нынешнего префекта города Рима.