Я бы так и обняла его за одно это жалкое слово. Было время, когда меня бесило, что он приветствует так всех подряд, но сейчас мне это слово показалось прямо-таки интимным. И почти нормальным человеческим словом.

– Доброе утро, – ответила я и открыла перед ним дверь. Кивнула, приглашая его войти.

Тот момент, когда он, слегка кашлянув, переступил порог нашего дома, показался мне безумно значительным. А Джеймс ведь и не знает, что он первый парень, которого я привожу к себе домой. Первый, кто значит для меня так много и кому я – даже теперь – доверяю настолько, что могу представить его родителям.

Вид Джеймса в нашей маленькой прихожей мне непривычен, но, с другой стороны, самой удивительно, почему я до сих пор так страшилась этого момента. Сейчас же это воспринималось совершенно естественным.

Джеймс был в сером пальто в сдержанную клетку, в черных брюках из какой-то мягкой ткани и в скромном шерстяном пуловере того же цвета. Его кожаные туфли тоже были черными. Светлые волосы с рыжеватым оттенком как всегда растрепаны и слегка вились, как будто он только что принял душ и высушил их на воздухе. Как бы мне хотелось дотронуться до них.

– Снимешь пальто? – спросила я вместо этого.

Джеймс рассеянно кивнул, осматриваясь. Взгляд его, как нарочно, остановился на позорных детских фотоснимках меня и Эмбер. На одном мы танцевали в саду, на другом срывали яблоки, а на третьем беззубо улыбались, сидя в лягушачьем бассейне у тети. Джеймс внимательно изучил их, пока стряхивал пальто с плеч.

Мне приходилось специально концентрироваться, чтобы не слишком явно на него пялиться. Оттого, что в последние недели я себе это строжайше запрещала, теперь это казалось особенно искусительным.

Я сосредоточилась на том, чтобы тщательно повесить в гардеробе его пальто, и потом направилась в гостиную. Джеймс последовал за мной, но перед тем, как открыть дверь, я быстро оглянулась и взглянула на него снизу вверх:

– Ты не вегетарианец?

Джеймс заморгал. Уголок его рта дрогнул, и он медленно покачал головой:

– Нет, не вегетарианец.

Я с облегчением вздохнула:

– Вот и хорошо.

Когда я нажала на ручку двери и мы с Джеймсом вошли в гостиную, желудок у меня нервно трепыхался.

– Мама, папа, это Джеймс, – представила я своего сопровождающего.

Джеймс шумно набрал в легкие воздуха перед тем, как подойти к моей маме и протянуть ей руку:

– Рад с вами познакомиться, миссис Белл.

– Привет, Джеймс, – сказала мама и тепло улыбнулась ему. – Называй меня просто Хелен.

От ее недавнего скепсиса не осталось и следа, и я уже раздумывала, то ли она такая выдающаяся актриса, то ли проявляет такую мягкость к Джеймсу, зная, как, должно быть, тяжело он пережил смерть матери, и жалея его.

– Понял, – выпалил Джеймс. – Хелен.

Папе не так хорошо удавалось скрыть свою подозрительность. Взгляд его был холодным и презрительным, и можно было ожидать, что он расплющит руку Джеймса, пожимая ее. Но Джеймс и бровью не повел.

К счастью, мама перебила этот неприятный момент.

– Мы были бы рады пригласить тебя пообедать с нами, Джеймс, – сказала мама. – Чтобы мы могли лучше познакомиться.

Я закрыла глаза и с трудом удержалась от того, чтобы стиснуть себе пальцами переносицу. Мне хотелось надеяться, что моя семья не слишком перегрузила Джеймса.

– С удовольствием, – ответил он, не помедлив ни секунды. – У меня нет никаких планов.

– Чудесно, – сказал папа без всякой дополнительной интонации.

После этого установилось мучительное молчание, и я поспешно схватила Джеймса за локоть, чтобы увлечь его вверх и вызволить на свободу. Правда, уже на лестнице я сообразила, что сделала только что: я же прикоснулась к Джеймсу, как будто в этом не было ничего особенного. Как будто мы постоянно это делаем, потому что мы близки друг другу.

И я быстро его отпустила.

– У меня там не прибрано и все такое, – заявила я, когда мы остановились перед дверью моей комнаты.

Джеймс отрицательно помотал головой:

– Ничего страшного. Ведь я же просто свалился тебе как снег на голову.

Я кивнула и открыла дверь. Пропустив Джеймса вперед, я вошла за ним следом. Было как-то странно находиться с ним в этой комнате, такой интимной и защищенной от всех посторонних. Я автоматически чувствую себя здесь расслабленно, но вместе с тем во мне была эта досадная неуверенность в том, что нам принесет этот разговор – и весь этот день.

Мои мысли перебил какой-то легкий шум.

Точнее говоря, хриплый смех.

Я обернулась к Джеймсу. Его смех звучал странно, как будто он уже целую вечность не находил ничего, над чем можно было бы посмеяться. Наткнувшись на мой удивленный взгляд, он сделал рукой жест, обводя всю мою комнату:

– Как же должна выглядеть эта комната в прибранном виде, если сейчас она считается неприбранной, а, Руби Белл?

Приятное тепло расползлось у меня в животе и потом распространилось по всему телу, и я поневоле улыбнулась.

Мне страшно нравилось видеть здесь Джеймса.

А видеть его смеющимся было настоящее счастье.

Меня окатило волной страстного желания. Эта волна гнала к нему, но я оставалась там, где была, и медленно захлопнула за нами дверь. От щелчка замка улыбка Джеймса угасла.

Какой-то момент мы просто стояли и смотрели друг на друга.

– Я очень сожалею о вчерашнем, – начала наконец я. Джеймс медленно покачал головой. – Следовало сказать тебе об этом раньше. Это…

– Руби, – тихо перебил он. – Ты не должна передо мной отчитываться.

Он был прав. Я это знала. И все же как бы мне хотелось повернуть время вспять, чтобы избежать такой ситуации, как вчера.

– Почему ты так быстро убежал? – осторожно спросила я.

Он тяжело сглотнул.

– Меня просто напрягла вся эта ситуация. Мы с Реном уже давно так не ругались.

– Я знаю, что дружба с Реном много значит для тебя, – тихо сказала я. – Мне очень жаль.

Джеймс подошел к письменному столу и провел пальцем по корешкам книг, которые лежали там стопкой всю последнюю неделю.

– Тебе не за что извиняться. И я пришел сюда, вообще-то, не для того, чтобы говорить с тобой про Рена.

– А про что же тогда? – прошептала я. Понятия не имею, куда подевался мой голос.

Он коротко взглянул на меня, потом снова стал сосредоточенно рассматривать хаос на моем письменном столе.

– Ты знаешь, отчего Рен так разъярился? – спросил он.

Я отрицательно помотала головой и сделала те два шага, которые были нужны для того, чтобы оказаться рядом с ним: