Руки жгло как огнем, нога онемела. Мири попыталась пинком сбросить бандита, но он был слишком тяжел. Держась за ее ногу и подтягиваясь, он старался взобраться на карниз. Мири закричала от боли. Руки заскользили, и она чуть не упала вниз вместе со снегом.

И тут что-то ударило Дана по лбу. Он поднял голову, но его глаза как будто ослепли, словно он потерял зрение, прослеживая путь снежинок. Его хватка ослабела, тяжесть тела больше не тянула вниз, и неожиданно Мири увидела, как он становится все меньше и меньше. Он летел с обрыва, раскинув в стороны руки и ноги, как делают ребятишки, играя в снежного ангела. Ветер закручивал снежинки в спирали, размывая все внизу, поэтому Мири не увидела, как бандит ударился о землю.

Она подняла голову. Ее отец перегибался через край обрыва, в его руке больше не было колотушки.

Ночь шепчет тихонько: «Поспи, отдохни!

Тревоги и грёзы из мыслей гони,

Дневные заботы из сердца долой!

Забудь обо всем!» Но голос дня

Все громче и громче зовет меня.

Мири лишь смутно сознавала, что произошло после падения Дана. Она продолжала цепляться за корень дерева, пока кто-то не вытянул ее на твердую заснеженную поверхность. На секунду ей показалось, что рядом Петер, она даже почувствовала сладковатый запах мыла, которым Дотер стирала одежду. Но потом Мири исчезла в теплых отцовских объятиях.

Она не отходила от отца несколько часов, наблюдая из-под его руки, как Онор и Песья Морда отпустили своих пленниц и с оставшимися четырьмя бандитами покинули академию. Двадцать крепких каменотесов преследовали их недолго — лишь бы убедиться, что бандиты ушли окончательно. Эса была с Петером и родителями, ее мама то и дело набрасывалась на дочь и душила поцелуями. Родственники Бритты похлопывали девушку по спине. К Мири подошла Лиана и прошептала ей на ухо: «Надо было отдать голос за тебя, когда выбирали принцессу академии», а Бена взглянула на Мири без прежней злобы.

Вокруг академии выставили охрану на тот случай, если бандитам хватит наглости вернуться, а все остальные укрылись от снега в здании.

Мири вспомнила про Ната и Олану, и их сразу выпустили из запертой кладовки, замерзших и голодных. Мама Фрид занялась сломанной рукой Ната, а Олана стояла рядом, словно пытаясь помочь, и все время твердила: «Благодарю вас, благодарю вас».

Был разгар утра, но они не сомкнули глаз всю ночь, поэтому развели огонь в спальне и прилегли отдохнуть. На одном тюфяке располагались целыми семьями, устраивая друг из друга подушки, обнимаясь для тепла и просто от радости, что все обошлось. Мири примостилась под отцовским локтем, и его тепло согревало лучше всякого одеяла. С другой стороны она притянула к себе Бритту, и они заснули, держась за руки.

Когда все проснулись и почувствовали, что в животе урчит от голода, несколько женщин пошли проверить продуктовые запасы и, вернувшись, сообщили, что этой зимой в академии никто не останется. Всего за несколько дней бандиты уничтожили годовой запас мяса на всю деревню. Оставшихся продуктов хватило лишь на одну общую трапезу — хлеб и овсянка с несколькими волокнами мяса.

Было так странно выйти в тот день из академии и оказаться под ослепительным солнцем. Под ногами лежали сугробы снега, сглаженные ветром, и сияли, как отполированный линдер. Мири обхватила себя руками, размышляя над тем, что снег падал не переставая несколько дней, а потом прекратился как раз в нужное время. Умом она понимала, что гора на самом деле не могла ее услышать, но сердце говорило об обратном. На всякий случай Мири прошептала: «Спасибо!» — и послала воздушный поцелуй белой вершине на фоне ясного голубого неба.

Путь через глубокий снег был сложным и медленным, но настроение царило веселое, как на празднике. После того как Мири соскользнула в яму, оказавшись в снегу по пояс, отец поднял ее и усадил себе на плечи. Вот тогда она впервые подумала, как хорошо быть маленькой. Мири оглянулась, увидела кончик трубы академии и невольно задалась вопросом, вернутся ли они туда когда-нибудь. Впрочем, ее это не очень беспокоило. Все ее мысли занимало радостное ожидание того, что снег заполнил карьер и теперь несколько дней все будут свободны. А еще она думала о сестре и уроках чтения и о том, что этой зимой дома будет вдоволь топлива и еды.

Впереди вышагивали Олана и Дотер и разговаривали.

— Что же я буду делать все эти долгие недели? — спросила Олана.

— Не волнуйся, моя дорогая, — ответила Дотер, успевшая наслушаться о наставнице от своей дочери. — Мы найдем тебе занятие.

Той зимой Олана поселилась в доме Эсы, и по этой причине Эса много раз ловила сочувствующие взгляды, а порой даже самодовольные ухмылки. Но прошло совсем немного времени, и Олана доказала свою полезность, научившись ошкуривать тушки кроликов. Она так наловчилась, что даже ходила по домам, выполняя эту неприятную работу. Нат перезимовал с семьей Герти, и не один вечер из их дома доносился веселый смех гостя и Оза, который отнесся к мастеру на все руки как к брату.

По настоянию Мири Бритта поселилась в их доме, и трое девушек управлялись с домашними делами еще до полудня, так что оставалось предостаточно времени помочь Марде с учебой. Несколько старших девушек начали приходить на уроки Мири, потом к ним присоединились трое братьев Фрид, а за ними одна из младших сестренок Герти. В конце концов каждый вечер дом Мири оказывался набит битком. Иногда заходил и Петер. Отношения между ними сложились непростые, оба чего-то ждали. Мири считала, что он должен заговорить первым, а Петер молчал.

В тот вечер, когда сестренка Герти прочла свою первую страницу, Мири сказала Марде:

— Вот чего я хочу. Меня сбила с толку и всполошила вся эта суета с принцессой, но теперь я знаю. Нам нужно здание побольше, чтобы пригласить учиться всех мальчишек. А еще нам нужны настоящие книги и глиняные таблички, какие были в академии. А если мы сумеем продать линдер, которым выложен пол в академии, и благодаря этому те, кто работает в каменоломне, получат один-два выходных в неделю, тогда вся деревня будет учиться!

Марда покачала головой:

— Ты готова обучать буквам даже коз, лишь бы они стояли смирно.

Однажды днем, за кипячением белья, Мири поделилась с Бриттой, Эсой и Фрид идеей создать деревенскую академию.

— Мне надоели буквы, книги и прочее, — заявила Фрид. — Но моим братьям хотелось бы научиться читать, хотя они говорят, что не видят большого толку в остальных предметах, которые мы изучали.

— Твой брат Лу поклялся мне, что ему ужас как хочется изучить хорошие манеры, — сказала Мири, стараясь не улыбаться.

— Да, он красиво кланяется, — ответила Фрид с таким же серьезным лицом.

— А мне кажется, я могла бы учиться всю жизнь. — Эса достала палкой из горшка рабочий халат матери. — Еще я бы хотела, чтобы в нашу деревенскую академию ходила и моя мама. Я всегда думала, что она самая умная на всем белом свете, и мне неприятно сознавать, что я знаю больше, чем она, — во всяком случае, о мире за пределами горы Эскель.