В итоге девушка нашла в себе силы подняться, сначала подметив, что подопечный не отключился, но кулаки и ноги поганцев оставили синяки на лице, шее. К счастью, на нем оказалась куртка, которая немного смягчила удары. Однако Мира услышала, как он с облегчением вдохнул немного воздуха, обняв себя за ребра.

— Мира? Мира, ты где?! — начал вертеться Глеб в попытках отыскать источник голоса.

— Глеб, ты чего? — одернул его один из парней в черной маске.

Мира победно улыбнулась. Значит, ангельская сила все еще жила в ней, и никто другой ее не смог ни увидеть, ни услышать.

— Это ты трус. Ничтожество! — воскликнула девушка, сложив окровавленные крылья вместе и наслаждаясь растерянной реакцией Барсова. Тот пытался ее найти, но не мог увидеть. — Оставь его, — спокойно продолжила она. — И уходи сейчас же.

Глаза Барсова растерянно бегали через прорези маски, а затем взгляд его упал на лежащего на земле Никиту.

— Уходим, он уже достаточно получил, — скомандовал тот хулиганам, и толпа тут же убежала, на ходу снимая черные маски и покидая небольшую и пустую улочку из гаражей.

Мира тут же кинулась к Никите, переборов ужасную боль в теле. Она медленно и осторожно перевернула его с бока на спину. Парень еще был в сознании и смотрел на нее. Ангел тут же приподняла тонкую куртку с футболкой, обнаружив, что на животе и в районе ребер уже выступили багровые синяки. На спине наверняка было то же самое. Девушка лишь молилась, чтобы эти придурки ему ничего не сломали. Под глазом уже тоже возник фингал, несколько ссадин кровоточили, как и нос. Мира тут же с большим усилием оторвала немного ткани от футболки парня и приложила к носу.

— Никогда больше так не делай, — вдруг прошептал Ларионов, все время наблюдавший за ее действиями.

— Что именно? Футболку твою больше не рвать? — спросила она, не сумев сдержать улыбку.

— Нет, ангелочек. Больше никогда не смей жертвовать собой ради меня, — прохрипел Никита, дотрагиваясь пальцем до окровавленного крыла, а затем до синяка на ее руке.

— Я только так и могла. И мне кое-что надо тебе рассказать. Ведь моя ангельская сила….

Продолжить она не смогла, так как Ларионов потерял сознание. Паника накрыла ее. А если он умрет? Что она тогда будет делать? Она не сможет больше быть чьим-то ангелом-хранителем, зная, что Никита мертв.

В кармане куртки Мира нашла телефон парня. К счастью, пароля на нем не было. Позвонить она, конечно, в скорую не сможет. И так много нарушения ангельских правил за этот день. Девушка быстро нашла в мессенджере контакт его мамы и написала: «Мама, помоги мне, на меня напали возле школы у гаражей, я теряю сознание. Вызови скорую». Неправдоподобно, конечно. В таком состоянии он не смог бы печатать. Но не это главное. Главное, что Никите помогут.

Сообщение было прочитано сразу же. В ответ мать ничего не ответила. Но минут через десять, которые девушка провела в страхе за жизнь Никиты, приехало две машины: газель скорой помощи и легковой автомобиль матери Никиты.

Глава 15

Никита пробыл в больнице три дня. Вообще врач, который его лечил, сказал, что ему крупно повезло, потому что парень отделался легким сотрясением мозга, а также ушибами с синяками и ссадинами без единого перелома и других травм. В первый день мать тщательно наблюдала за тем, чтобы сын отдыхал. Поэтому он пролежал под капельницей, всего лишь поев один раз за весь день, так как остальное время спал. Он даже не смог поговорить с Мирой и поблагодарить ее, потому что мама вообще не покидала его палату. А если и покидала, то он спал в это время.

Виктория Ларионова пыталась вытащить из сына правду о том, кто на него напал, чтобы заявить в полицию о нападении, но Никита даже не думал признаваться. Ведь частично Глеб оказался прав, потому что Ларионов избил его брата, и в таком случае Никита сам может угодить в полицию.

Парень не знал, что жених сестры и бывший парень Миры родные братья, но когда он только понял это там, среди гаражей, когда его избивали, первая мысль была не о себе, а о Мире. Он подумал о том, что должен бороться за нее и не сможет допустить того, чтобы девушка была вместе с Глебом. Иначе он, как Костя погубил Диану, испортит жизнь Мире. И этого нельзя допустить.

Никита знал, что лежит в той же больнице, что и Мира, ведь на весь их небольшой город приходилось две большие больницы. Поэтому на второй день, когда мама поехала отсыпаться домой, убедившись, что с сыном все в порядке, парень пробрался к девушке в палату.

Дверь была слегка приоткрыта. Парень не сразу зашел внутрь, а сначала посмотрел через щелку и увидел отца, стоявшего на коленях возле кровати, на которой лежала Мира, и державшего ее за руку. Он что-то говорил, и Никита прислушался.

— Прости меня, Мира. Я так сожалею о том, что сделал. Это я должен здесь лежать, а не ты. Инге очень плохо без тебя, а наши отношения изменились. Хоть она никогда открыто не обвинила меня в том, что случилось с тобой, я чувствую, она так считает. Сын меня знать не хочет. Лучше бы, действительно, меня сбила машина.

Никиту разозлили эти слова, хотя он понимал, что отец прав. Поэтому дальше продолжил слушать, не сразу заметив, что его ангел-хранитель стоит возле своего тела, гордо расправив крылья и со спокойным выражением лица слушая сожаления виновника этой трагедии.

Мира не сразу поверила своим глазам, когда увидела ангела-хранителя Дмитрия Ларионова. В нем она узнала сестру Никиты, Диану Ларионову. Девушка выглядела точно так же, как и на фотографиях, которые до сих пор стояли в рамках в ее комнате, только теперь над головой мерцал яркий нимб, а сложенные крылья шлейфом тянулись за ней.

— Привет, Мира, — тихо прошептала она вдруг.

Мира видела, как Ларионов-старший встал на колени возле ее тела, и начал что-то говорить. Но все внимание ангела переключилось на Диану.

— Откуда ты меня знаешь? — спросила Мира в ответ.

Их отделяла кровать с неподвижным телом.

— Видишь ли, мы особенные с тобой. Не такие, как другие ангелы-хранители. Тебя видит твой подопечный, как выяснилось, еще ты можешь достучаться и до других людей.

— А ты? — не дослушав, спросила Мира, понимая, что собеседница имеет в виду.

— А я помню свое прошлое, — удивила своим ответом девушка. — И как выяснилось, мы обе с тобой