Помирились. А то ведь почти муж и жена уже, хоть и не формально. Сергей смирился с ее, как он считал, божественной красотой, Алена — с жесткими, по ее мнению, требованиями, пусть и справедливыми. А что же делать, не он такой суровый, жизнь такая шебутная. Ведь здесь даже не их Мудрейший и Гениальнейший Наставник показательно тяжел — текущая обстановка настоятельно требует, а подходы у всех даже советских людей к великим князьям высочайшие.

Значит, чтобы и жил, как светлый ангел, и жрал не как грязная свинья, а как трепетная лань. Смерти гибельной не боялся, а только радовался, словно он и не живой совсем, гкхм.

А отсюда и к близким родственникам такие же строгие требования. Если танцевать, как балерина Уланова, или, хотя бы, как прима местного театра, если кушать, то так, чтобы все обзавидовались вчерную. И выглядеть, как фешенебельная и ослепительная красотка. Иначе ведь не поймут ни за что!

Пострадали немного за такую тяжелую жизнь, помиловались слегка, поцеловались. Сергей по привычной мужицкой традиции, незаметно для почти жены, но уж невесты точно, дотянулся до нежнейших дынек Алены, помацал. Ах как приятно стало для обоих, как чудно-волшебно!

Надо сказать, подруга его пришла от любовного экстаза первой. С сожалением отодвинула от себя руки друга (мужа?!). некогда ведь — трудовой, изрядно нервный день еще был в разгаре. Работайте, божьи рабы в имя аллаха (или как его) мучайтесь. Зато каждая ночь вас будет ждать вас не только тихим сном, но и амурными утехами.

Сергей Александрович, разумеется, как мужчина, в эти мутные амурные (имеется в виду любовные) воды не погружался полностью и всегда часть головы держал трезвой. Хотя приятные чувства имел также хорошие. Убрал руки с напоминанием, что их лишь отодвигают, а не отрезают и они при первой же возможности быстренько придут…

Потом они сидели вместе, девушка (пока девушка!) была на коленях у жениха, не торопясь, поели «свадебную кашу» — остывшее второе от обеда припозднившейся невесты. Ибо, как ты не пудри мозги мужикам, как не крутись, любуясь собою, у зеркала, а главное предназначение женщины — всегда продолжать род человеческий путем рождения своих детей. А как ты будешь рожать, если тебе уже целый третий десяток стремительно идет — бежит, а милого, ненаглядного, единственно драгоценного все нет, как нет. А ведь без него и не родишь совсем, так природой заведено!

Но наконец, вот он, любимый, сиятельнейший и очень милый! — Алена с большой любовью и старательностью положила ложкой с картофельным пюре в рот мужа (мужа!). потом еще кусочек мяса, как он не отбивался… съел, гад, но только на паритетной основе. То есть, пришлось сначала самой съесть и кусочек мяса и немножечко пюре, только потом он соизволил открыть рот. Гад! Гад! Любимый!

После «свадебной каши» нужно бы, по традиции, в постельку, к амурным делам, но нельзя-с! Трудовой кодекс РСФСР требует, чтобы трудящиеся, а у нас все трудящиеся, кроме, разумеется, детей и стариков, днем работали и никаких!

С огромным сожалением он решительно, но с муками совести отодвинул единственную и очень любимую женщину на стул напротив, чтобы руки, двигающие самостоятельно, никак не дотягивались до ее тела. Даже гладить не могли руки обожаемой!

После этого разговаривали уже предметно, по-деловому, без хаханий там и хехений. Договорились, что великая княгиня Алена Михайловна (а жена великого князя сама является великой княгиней, не правда ли?) должна полностью соответствовать данному эталону аристократии. В частности, она должна быть за столом, на больном полу и на деловом ресшпекте первой (хотя бы!).

А потому милейшая старушка Антинида Никандровна, незабвенная наша графиня, должна была дать все знания и навыки прошедшей светской жизни (не советской!) по максимуму. Сама же Алена свет Михайловна обязана это впитывать не из-под березовой палки, а старательно, тщательно работая с учителем. Да да-с! Только после этого она, безусловно станет настоящей великой княгиней, и ее будут принимать не по формальному приказу, а по велению трепетного сердца.

Помолчали. Алена все еще пыталась понять, как это она из обычного сержанта госбезопасности, являвшимся миленькой, красивенькой, очень хорошенькой и нравящейся мужчиной. Но между прочим, как это она уже сама понимала, девушка все равно была дура-дурой — примитивной, грубой, вульгарной, умеющей не только мило улыбнуться, но и похабно пошутить.

И вот из этого-то… существа (а как еще назвать?!) должна была образоваться не только роскошнейшая, умная, образованная, но и очень красивая женщина. М-м-м, как я вас люблю, mon dieu… или mon dju? А, плевать!

— Mondieu, — сухо поправил ее Сергей и на удивленный взгляд пояснил: — ты заговорила вслух, а это очень, очень вредно!

Алена сконфузилась и опять так мило покраснела. Великий князь тяжело на это вздохнул. Как они умудряются, провинившись, передвинуть положение таким образом, чтобы она уже была не виновной, а красавицей на подиуме. И чтобы все близлежайшие мужчины только тупо пялились и истекали слюной?

Сам Сергейне был исключением, вот еще! Такой же обычный дееспособный мужчина двадцати лет с копейками, в котором еще был другой мужчина поопытней, но тоже в соку. И вот все эти мужчины, как сговорились, потащили свою женщину обратно себе на колени и сладко обняли.

А Алена и не сопротивлялась. Мало того, что она прекрасно понимала, кто есть кто (whois who на языке вечных, гм, друзей), и кому она всем обязана, так еще и сама этого хотела, понимаете?

Но работа, эх, работа. И посадив свою милую на колени и обозначив пару обязательных поцелуев, Сергей, преодолевая свое внутреннее сопротивление и мягкий, но настойчивый отпор Алены, заговорил:

— Мне все же надо разрешить три важных вопроса, поставленных на самом верхе, сама слышала, милая. И ты, как секретарь и будущая жена, должна помочь, так?

Теперь Алена разочарованно вздохнула. Он что, о господи, совсем женщин не понимает? Так долго ее домогался, чуть на колени не вставал. До домогался, наконец, женщина готова сдаться, а великий князь лишь вдруг отошел, как ни в чем не бывало. Алена в раздражении только стукнула его куда-то в область живота. Там, где у настоящего мужчины находятся обычно не мышцы, а сплошные стальные полосы. Ой, как хорошо-то, собака злая, женская! Только руку, женскую прелестную ручку зря ушибла об него, паразита, хорошо хоть не покалечилась.

Она демонстративно прямо у него на глазах начала дуть на пострадавшую конечность. Хотя, как бы она могла иначе, сидя-то у оного же на коленях, прятаться? И он пассивным не остался, демонстрируя