– Так я вас слушаю, – прищурившись на Абакумова и пыхнув трубкой, напомнил о себе Сталин.

– Да, конечно, товарищ Сталин! Извините! – спохватился Абакумов. – Но я категорически не согласен с тем, что в качестве основного аргумента выдвигает Лаврентий Павлович. И я вам уже докладывал мои соображения и доводы генерала Карпухина по этому вопросу. К тому же мне откровенно непонятна позиция товарища Берии, определившего операцию «Закарпатский гамбит» как изначально авантюрную.

Здесь он бил в самую точку и не промахнулся.

Своё «Добро!» на проведение этой операции дал сам Сталин, чего, впрочем, мог не знать Берия, и назвать теперь эту сложнейшую, многоходовую операцию «откровенной авантюрой»…

– Хорошо, я поддерживаю вас, – пыхнул трубкой Сталин. – И все-таки… вы даете себе отчет, если эта операция по каким-то причинам провалится?

– Так точно, товарищ Сталин! И я, и генерал Карпухин – мы полностью осознаем свою ответственность.

Сталин вновь прищурился на Абакумова и удивленно качнул головой. Далеко не каждый из генералов и комиссаров Государственной Безопасности, каковым был на тот момент Виктор Степанович Абакумов, мог взять подобную ответственность на себя.

Слух о том, что на Выселках сгорел хутор Дороша и что виной тому бандиты младшего Дороша, пьянствовавшие на том хуторе и не поделившие награбленное, из-за чего и началась между ними поножовщина, уже на следующий день облетел всё Мукачево, и когда Боцман с Шайтаном и Мосей постучались в дом Ванды, хозяева не знали, на какое почетное место их посадить. Правда, в том, что буровил Мадьяр, чувствовалась какая-то недоговоренность, и когда Ванда стала накрывать на стол, Боцман отозвал Мадьяра в другую комнату.

– Что случилось, Аврам? Или все-таки решил отработать задним? Так ты скажи, не темни – и без тебя управимся.

– Ты что, насчет банка?

– А что, у тебя есть более серьезная наколка?

– Да нет, – скривился Мадьяр, – другой наколки у меня нет да и быть не может. А вот насчет того, случилось ли что со мной…

Он замолчал, подыскивая наиболее правильные слова, и Боцман вынужден был напомнить о себе:

– Что, Ванда против?

Мадьяр отрицательно качнул головой.

– Да о чем ты буровишь? Ты еще Ванды не знаешь. И случись что стоящее…

– Так чего ж ты кота за яйца тянешь? – не выдержал Боцман. – Колись, не темни!

Мадьяр как-то снизу вверх покосился на Боцмана, и в этом его взгляде можно было прочесть и какую-то растерянность, и даже непонятную пока что вину перед Боцманом.

– Ну же, Аврам! – поторопил его Боцман. – Или, может, мы не знаем друг друга?

– Да, конечно, – принял какое-то решение Мадьяр, и на его скулах заиграли вздувшиеся орешки желваков. – Короче, так! Сегодня к нам завалился один уважаемый в городе человек, выставил на стол бутылку французского коньяка и повел разговор относительно тебя и твоего гоп-стоп комитета [101] . Кто, мол, такие да откуда и как давно я тебя знаю.

– Так, это уже интересно, – насторожился Боцман, – и в чем же ты ему раскололся?

– В чем, спрашиваешь, раскололся? Да только в том, что я только тебя знаю, да и то еще по довоенной Одессе да по «Сиблагу». Что же касается Креста да Моси, об этом ни слова, ни полслова.

– И на том вроде бы как спасибочки, – скривился в вымученной ухмылке Боцман. – И что же этот уважаемый в городе человек?

– А то, что он только наполовину поверил мне и поднял тост за тебя лично и твою бражку.

– Не понял!

– Вот и я тоже поначалу не понял. Но когда он мне растолковал всё по буквам, я, откровенно говоря, даже протрезвел.

Теперь уже Боцман не сводил пристального взгляда с Мадьяра.

– Так колись же! Хотел бы и я протрезветь малость, хотя и без того трезв, как тот кошатник [102] , которому зачитали расстрельный приговор.

– Короче, так! Он хотел бы предложить тебе дело, от которого ты и вся твоя бражка не сможете отказаться.

– Что, мокруха? – сделал «стойку» Боцман. – Или подломить продовольственные склады?

Мадьяр отрицательно качнул головой:

– Думаю, что ни то ни другое.

– Так что же тогда?

– Не знаю. Но он сказал, что дело это для тебя лично и твоих гопстопников привычное, а заплатят за него столько, что хватит всем на год вперед. Причем заплатить могут в той же валюте или советскими бумагами.

«Господи милостивый! Неужто?..»

Андрей не моргая смотрел на Мадьяра и чувствовал, как в груди нарастает состояние необузданной радости.

«Неужто клюнуло?»

Привычное дело… то есть этот любитель французского коньяка знает о том, что Боцман и его гопстопники неоднократно переходили линию фронта, дабы взять «языка», и это дело им не в новинку.

Опять же «заплатить», а не взять заранее оговоренный процент с дела, да и упоминание о валюте стоит многого. Судя по всему, тот же «Михай» или его сподвижники проанализировали то шаткое положение, в котором оказалась новоиспеченная банда Боцмана, и решили, что самый наилучший выход для нее – это уход всей бандой за границу, чтобы уже там раствориться в зоне американского, французского или английского влияния.

«Господи, теперь бы только не переиграть!»

– И кто же этот щедрый дядя? – как бы еще не веря в услышанное, спросил Боцман.

Мадьяр откашлялся, будто у него запершило в горле.

– Он сказал, что я могу открыть его только в том случае, если ты дашь согласие.

– Аврам… – устыдил его Боцман.

– Вот и я точно так же подумал, – вздохнул Мадьяр. – Короче, это большой дядя из крутой конторы.

– Местный или все-таки ужгородский?

– Мукачевский.

Удивлению Боцмана, казалось, не будет конца, и он даже руками развел.

– В таком случае сведи. Но предупреди. Прежде чем дать окончательное согласие, я хотел бы потолковать с ним с глазу на глаз, и, само собой, не в его конторе.

– Да, думаю, так верно будет, – согласился с Боцманом Мадьяр. – Да, вот что еще! Тот человек сказал, что как только ты дашь согласие, чтобы я тут же предупредил его.

– С чего бы вдруг такая спешка? – нахмурился Боцман. – Неплохо было бы и с братвой потолковать об этом деле.

Понимая, что Боцман полностью прав, и в то же время оставаясь на кукане большого дяди из крутой конторы, Мадьяр покаянно развел руками.

– Сказал, что времени в обрез, и если ты не согласишься, то он будет искать другой вариант.

«Времени в обрез…»

Всё вроде бы сходилось, и Андрей утвердительно кивнул головой.