и мельком посматриваю на книжную полку. Снова она. Снова эта книга. Только целая. Страшно подумать, что будет, найди я однажды тот самый экземпляр.

Глава 48. Демьян Одинцов

— Тебя что — то беспокоит? — спрашивает Лис, он же Серега Самсонов, футболист. Наши родители общались еще когда нас не было. Потом общение сошло на нет, но мы с Серым друг друга не потеряли. Частенько тусили вместе, в футбол гоняли, на байках играли со смертью. У него на лице совершенно тупое выражение лица. Чистая, незамутненная влюбленность. И как он заметил, что я какой — то не такой, если уже минут пятнадцать переписывается.

— Ты у нас стал экстрасенсом? — встаю и иду курить. Башка после вчерашней попойки раскалывается.

— Да нет, просто ты обычно шумный. На гитаре играешь, а в этот раз прям не узнать.

На улице не по-летнему прохладно, но мы все равно стоим в одних трусах, смотря как Милан только просыпается. Краски такие яркие, что слепят. А все происходящее порой рябит, словно плохая запись. Вот-вот еще минута и я очнусь там же, в сыром, пропахшем фекалиями и сексом подвале.

— Дем?

— Ничего интересного я тебе не расскажу. А что у тебя с сестрой Ефима? Он вообще в курсе, что ты ее пялишь?

— Еще нет. Ей же пятнадцать только.

— Ну кого, когда останавливало.

— Ну надо хоть возраста согласия дождаться. Ефим не в курсе, а ты откуда знаешь?

— Видел фотку у него в телефоне. Звонила вчера. Так что ты аккуратнее.

— Да мы так, дружим считай.

— А с Васей ты тоже дружишь? — киваю на спящую на диване девчонку, с которой Лис вчера зажигал.

— Много вопросов задаешь, нет?

— Как и ты.

— Это я еще про подвал не спросил. Мне отец коротко рассказал, что тебя с какой — то девчонкой на неделю заперли.

Поговорить? Рассказать? Всю правду или краткую версию, более приличную. А может нахуй послать, потому что мое это только. Даже учитывая наше долгое общение, Серега последний, кто поймет.

— Было дело.

— И что?

— Ничего. Пойду еще посплю. Ты тоже не стой на морозе, а то будешь по полю сопли свои собирать.

Лис поворачивается ко мне и удивленно смотрит.

— Мам, ты как — то резко изменилась.

— Да пошел ты, — цепляю бутылку бурбона и в спальню свою иду. Мы эту квартиру давно купили. Отец сюда не лезет, это мое пространство, мое личное место для тусовок. Но чем больше тел я переступаю, тем больше думаю, что никого не хочу здесь видеть. Даже в туалет не зайти, и тут тела валяются.

— Так, заебли, встаем, — беру за шкирку какую — то девчонку. Ее тут же на меня рвет. Бляяя. — Живо! Встаем! Покидаем помещение!

Вялые тела, словно кегли мечутся и бьются друг об друга. Я в какой — то момент просто выкидываю всех, кого не знаю, даже Серега забирает свою Василину и уходит из квартиры. На последок, кинув:

— Тебе может к психиатру?

— Со своей жизнью разберись! — хлопаю дверью. Шумно дышу. Удар в дверь. Еще удар! Открывайся мать твою!

Нажимаю на ручку, работает. Дверь открывается, у меня есть возможность выйти на свободу, у меня есть возможность контролировать свою жизнь. Но ощущение такое, словно стены давят. Словно сейчас расплющат меня. Я выбегаю из квартиры. Спускаюсь на первый этаж и вырываюсь на улицу. Сажусь прямо там на крыльце, дышу городским воздухом. Втягиваю глоток за глотком, словно никак не могу надышаться. Словно вот-вот просто умру. Голова кружится. Живот от голода привычно ноет. Кажется, эти ощущение навсегда останутся со мной. Надо Асе рассказать. Сейчас трахну ее и легче станет. Всегда становилось легче.

Поднимаю задницу с лестницы под удивленными взглядами прохожих. Поднимаюсь на этаж, толкаю дверь.

— Ася, иди сюда. Ася!

Ищу ее по квартире, слыша, как льется вода в душе. Опять она там.

— Ася! — открываю дверь ванной и застываю. Я бы и сказал, что Ася могла волосы покрасить, если бы не жирная задница девушки, которая моется. У Аси маленькая упругая попка, которую так приятно было растягивать под свою ладонь.

— Демиан? Звал меня? — корявый русский раздражает.

— ты не Ася.

— Нет, — смеется она. — Я есть Линка. Хочешь мыться? Ты грязный.

Она шагает в сторону, а меня раздражение берет. Это место Аси, какого хрена она тут делает эта шмара?

Хватаю полотенце с вешалки, кидаю в Линку, что подцепил вчера на матче.

— Вали отсюда.

Она удивленно моргает. Но очевидно ей не привыкать. Берет полотенце, не спеша вытирается, словно специально меня раздражая.

— Ты не слышала?! — хватаю ее за темные волосы. — Вали отсюда, пока не убил.

Она испуганно падает на пол…

— Ася? Асенька. Прости меня, Тебе больно?

— Отвали меня, русский псих! — кричит Ася не своим голосом, толкает меня. Ослабевшие ноги не дают удержаться, и я просто валюсь на стену, сползая по ней.

— Ася! Ася вернись, сука! Вернись, любимая.

Прямо там, в ванной и засыпаю. Чувствую только как меня несут, рядом матерятся по-русски.

— Ты вроде говорил он, голодал, чего тяжелый такой.

— Может сдох уже просто.

— Руки убрали! — пихаю кого — то. Глаза открываю, вижу Серегу и Ефима. Мутит, тошнит, плющит.

— Ну от тебя и разит, Одинцов.

— А Лис сеструху твою пялит.

— Что? — шок на лице Ефима осязаем.

— Это не правда! Мы просто общаемся!

Я забираюсь на кровать под звуки ударов и матов. Утыкаю радостную рожу в подушку. Радует, что больно сейчас не только мне.

Открываю глаза в темноте. Резко дергаюсь. Поворачиваю голову. Ася. Маленькая моя, рядом. Тяну ее к себе, целую в рваные волосы, втягиваю ее запах, пробивающийся сквозь зловония подвала. Глажу талию, упругую попку, бедро. Приподнимаю. Налившийся кровью член тут же скользит внутрь нежного лона. Она стонет, тянется, а я двигаюсь все быстрее. Быстрее. Быстрее. Грудь ее сжимаю, сосок тяну.

— Давай, давай, наплюй на все, ты сможешь кончить, — стягиваю шею, другой рукой держу бедро, вбиваясь в сладкое нутро на полной скорости. — Ася, говори со мной, говори… Ася, говори со мной.

Ее молчание пугает, ее безвольное тело снимает возбуждение по щелчку пальца. Я поворачиваю к себе юное тело и задыхаюсь, когда вижу пустые глаза и рваную рану в районе живота.

— Ася… Ася!

— Демьян! Демьян, твою мать, хорош орать! — меня дергают сквозь сон. Я оказываюсь напротив Лиса, у которого красуется фингал под глазом. — Чувак, тебе реально нужна помощь, а мы завтра стартуем.

Я встаю с кровати. Одеваюсь в то, что нахожу.

— Ну и куда