Из однокашников Бутакова свой след в истории оставили адмирал Бутаков и будущий основатель знаменитого завода Путилов.

Конечно, отправленным в детском возрасте за тридевять земель от дома мальчишкам было тоскливо вдали от родительской ласки. Большим счастьем было наличие каких-нибудь родственников в столице, чтобы хоть иногда почувствовать себя в домашнем уюте. Мальчишкам Бутаковым повезло. В Петербурге тогда служил брат отца контр-адмирал Александр Николаевич. К нему все племянники в выходные дни и бегали. Дядюшка был хлебосол и племянников любил. Впрочем, не обходилось и без инцидентов. Об одном из них откровенно поведал в своих воспоминаниях на склоне лет и сам будущий адмирал.

У дядюшки было весьма забавное хобби. Он любил обклеивать морскими ракушками шкатулки, картинные рамы и тому подобное. Затем Александр Николаевич покрывал ракушки лаком, и получались весьма милые поделки, которые он при случае дарил друзьям. Сын дядюшки и соответственно двоюродный брат Гриши Коля (тоже кадет Морского корпуса), подражая отцу, так же обклеил ракушками коробку от лото. Показанная в корпусе коробка вызвала настоящий фурор и всеобщую зависть. Сообразительный Гриша тут же помог брату Коле выгодно продать коробку кому-то из кадет побогаче. Карманные деньги пришлись мальчишкам по душе. Прикинув возможные перспективы, братья наладили ракушечный бизнес. Брат Коля воровал из ящика на чердаке все новые и новые ракушки, обклеивал ими разную ерунду, после чего уже брат Гриша успешно продавал «морские изделия» товарищам. На вырученные деньги дворовый мальчик Ваня покупал обоим сладости. Все шло как нельзя лучше, но в один из дней дядюшка полез на чердак за ракушками и с удивлением обнаружил, что их там почти не осталось. Первым взялись за мальчика Ваню. После первой же розги тот рассказал о Коле, который берет ракушки и всегда при деньгах. Взялись за Колю. Тот держался дольше, но после второй порки тоже во всем сознался. После этого взялись и за Гришу. Ему досталось более всех, так как брат Коля обвинил во всем двоюродного братца. В довершение всего дядя обнаружил и пропажу денег в своем кабинете, виновником пропажи он также объявил племянника, о чем известил письмом его отца.

Иван Николаевич был взбешен поведением сына. Произошла весьма эмоциональная переписка. Гриша был убит горем. Еще бы! Отношения с дядей были испорчены, брата Колю он отныне презирал, что касается отца, то лучше и не говорить. Впоследствии Григорий Бутаков вспоминал: «Слово “воровать” поразило меня, и чтобы доказать, что я не воровал, я рассказал, что гривенник, на который Ванюшка побежал купить леденцов, я не украл, а получил за раковину, которую взял на чердаке…как заброшенную вещь. …И в корпусе всегда был честным, потеряв платок, никогда не сводил у другого, даже за потерянную пуговицу готов был всегда отдать несколько булок и сам не есть, нежели потихоньку отвинтить у другого. Сын дяди, Коля, вел себя подло… Я едва ли когда прощу ему, хотя не стану никогда и мстить! Об этом… я говорил Ивану Шестакову (однокашник Бутакова. – В.Ш.), когда он хвалил мне Колю, “да, он добрый человек и хороший малый”, но есть вещь, которую я ему никогда не прощу!»

Старший брат гардемарин, как мог, успокаивал безутешного Гришу:

– Обещаю тебе, что в первом же дальнем вояже куплю попугая, которого дам матросам, чтобы те обучили его ругаться по-баковому. А потом попугая сего вручим тетушке Александре Ивановне. То-то криков будет, когда попугай с ней заговорит!

План мести Грише понравился, и он долго еще мечтал, как они с Алексеем вручат тетушке веселую птицу.

Впоследствии, став уже сам офицером и помня о своих злоключениях, Бутаков всегда посылал учившимся в корпусе младшим братьям Володе и Михаилу деньги, чтобы те ни в чем не нуждались.

Незадолго до выпуска из корпуса был исключен Иван Шестаков, повздоривший с одним из офицеров-воспитателей. Шестаков вообще отличался неуживчивым характером и друзей не имел, за исключением Бутакова, который, по своему добродушию, многое прощал своему склочному товарищу.

В январе 1836 года Григорий Бутаков окончил Морской корпус и был выпущен в мичманском чине. По списку старшинства, составленному в зависимости от успеваемости, он окончил курс 33-м из 56. Это говорит, что учился Гриша Бутаков весьма средне и ничем выдающимся среди своих соучеников не отличался. Впрочем, ему легко давались иностранные языки, и он с удовольствием их изучал.

После окончания корпуса молодой Бутаков попадает на фрегат «Венус», следующую кампанию плавает на фрегате «Александр Невский».

Что произошло дальше, вполне понятно. Зачем молодому офицеру служить на промозглой Балтике, когда у него дом и родители в Николаеве? Экая проблема – перевести мичмана! Отец обратился к Лазареву, тот подмахнул письмо. На Рождество 1838 года Григорий Бутаков уже был в объятиях домочадцев.

Иван Николаевич Бутаков, занимавший в то время должность командира Дунайских портов и 3-й бригады 5-й флотской дивизии, был много лет дружен с Михаилом Петровичем Лазаревым. По традиции каждое воскресенье Бутаков-старший обязательно отобедывал в доме у Лазарева. Там за очередным обедом, скорее всего, судьба Григория Бутакова и была решена.

Адмирал Лазарев был не только выдающимся моряком и талантливым флотоводцем, он обладал еще одним уникальным качеством – умением воспитывать и обучать своих подчиненных так, что они на всю оставшуюся жизнь оставались продолжателями его взглядов на все стороны жизни флота. Десятилетиями Лазарев «ставил на крыло» новые и новые поколения молодых флотских офицеров, вкладывая в них свое сердце и душу. Именно так формировалась знаменитая лазаревская школа, не имевшая себе равных в истории отечественного флота.

Именно в ту пору Лазарев занимался воспитанием и выдвижением нового поколения своих учеников. Старшие: Нахимов, Корнилов, Истомин, Завойко, Путятин – уже давно встали на ноги. Теперь пришел черед младших. Как формировался корпус лазаревских любимцев? Во-первых, адмирал лично следил за службой каждого флотского офицера, быстро определял наиболее перспективных, на которых обращал больше внимания и занимался их продвижением. Ко всему прочему Лазарев сохранял товарищеские отношения со многими своими бывшими сослуживцами, которые зачастую присылали ему своих отпрысков с рекомендательными письмами. Отпрысками адмирал занимался особо, так это были сыновья его друзей. Однако и здесь он, прежде всего, определял профессиональную годность юношей, а затем или оставлял их в покое, или же, наоборот, приближал к себе и организовывал службу так, чтобы подающий надежды молодой офицер мог достаточно быстро пройти по всем основным ступеням восхождения к адмиральским вершинам, получив и всесторонний опыт и соответствующие знания. Особо отметим, что никакого снисхождения лазаревские любимчики не имели, шкуру с них драли в три раза больше, чем с обычных офицеров, но овчинка, как говорится, стоила выделки. Некоторые ломались и сходили с дистанции, остальные быстро росли в чинах и должностях.

На момент прибытия Бутакова в Николаев там имелась целая плеяда молодых лазаревских любимцев. В нее вошли Степан Лесовский (без отцовской протекции), Александр Попов (сын адмирала), Иван и Николай Шестаковы (сыновья сослуживца Лазарева по Балтийскому флоту). Все ребята толковые и в службе ревностные. От иных, впрочем, несколько отличался Шестаков, но не знаниями и лихостью особой, а способностью съязвить в отношении товарища, стремлением выставить себя в лучшем свете, чем иные. После отчисления из корпуса отец определил его юнкером на Черноморский флот, а затем, благодаря протекции Лазарева, он стал и мичманом. Прямодушный Лесовский Шестакова на дух не переносил и доверчивому Бутакову посоветовал: