При звуках этой невероятной какофонии мсье Деламбр встал, но не смог перехватить ничей взгляд, потому что все кричали, уткнув подбородок в грудь и крепко зажмурив глаза. Он отступил на середину комнаты и тоже закричал, но его крик был столь мощным, столь душераздирающим, его боль поднималась из таких глубин… Он перекрыл остальных в их едином порыве, и те остановились и подняли на него глаза. Это было любопытное зрелище, знаете ли: человек, стоящий посреди конференц-зала с пистолетом в вытянутой вперед руке, поднял глаза к небу и выл, как волк, как если бы в следующее мгновение должен был умереть. В долю секунды мы с Кадером переглянулись и пришли к соглашению. Мы кинулись на него. Кадер подкатился ему под ноги, я приподнялся, чтобы обхватить его за пояс. Но в ту же секунду мсье Деламбр рухнул на пол, как карточный домик, что было лучшим трюком. Его пуля попала мне в правую ногу, а Кадер как можно шире развел руки, показывая, что с его стороны опасаться больше нечего, когда мсье Деламбр опустил рукоять своего пистолета ему на макушку.

Несмотря на боль, я закричал: «Никому не двигаться! Оставайтесь на своих местах!» – потому что испугался, что кто-нибудь попытается броситься на него и он начнет палить во все стороны.

Кадер и я подползли к стене, держась один за голову, другой за ногу. Появление крови неоспоримо обозначило новый этап эскалации, и все это отлично почувствовали. До сих пор имели место шум и страх, но то, что предстало перед глазами сейчас, было более физиологичным, более органическим, это приближало нас к смерти. Я слышал, как попискивали заложники.

Я много раз задавал себе вопрос: оправданны ли были мои действия и выбор момента? Кадер заверял, что да. Он думает, что мы не могли позволить событиям развиваться и дальше, не попытавшись что-то сделать, и что именно то мгновение было самым благоприятным. А я полагаю, что правильно исключительно то действие, которое завершается благополучно. Данный эпизод только укрепил мое чувство фрустрации и решимость показать мсье Деламбру, что ему не удастся всегда столь удачно выпутываться.

Добравшись до стены, мы с Кадером удостоверились, что наши ранения несерьезны, ни у того, ни у другого. У него был лишь слегка задет волосяной покров, хотя кровоточило сильно. И выглядело довольно эффектно. Что до меня, я с гримасой боли держался за ногу, но, когда разорвал штанину, увидел, что пуля прошла по касательной и никаких серьезных повреждений не причинила. Мсье Деламбр в этом, конечно, совершенно не разбирался, и мы с Кадером, не сговариваясь, изобразили куда более сильную боль, чем испытывали.

Мсье Деламбр, придя в себя, так и остался стоять посредине комнаты. Он крутился во все стороны, не зная, что предпринять. Я простонал:

– Нужно позвать на помощь.

Он был дезориентирован и растерян. Совершенно неуправляем. Следовало предложить выход.

Поскольку он не отвечал, я решился. Я старался говорить очень медленно:

– На данный момент, мсье Деламбр, ничего страшного не произошло, вы еще можете выкрутиться. Без проблем. Мы только ранены, но вы же видите, я теряю много крови, Кадер тоже… Нужно позвать на помощь.

Часов у меня больше не было, но я знал, что к тому времени весь захват заложников продлился не больше двадцати минут. Мсье Деламбр выстрелил шесть раз, но здание находилось в деловой зоне, и в выходной день вроде сегодняшнего было мало шансов, что кто-нибудь встревожится тем, что здесь происходит. Оставался только один выход: если мсье Деламбр сам остановится. Для этого наши ранения могли послужить неплохим рычагом, но мсье Деламбр, по всей видимости, не собирался сдаваться без сопротивления. Он ничего не говорил, но раз за разом отрицательно качал головой, как если бы надеялся, что выход появится сам собой. Потом он сказал:

– Ранения… Здесь кто-нибудь в них разбирается?

Никто не ответил. Интуитивно каждый понимал, что это начало новой конфронтации.

– Ну же? Никто? Ладно, – проговорил тогда мсье Деламбр очень решительным тоном. – Сделаем по-другому! Черт, уж коль наносить непоправимые увечья, то хоть в правильном месте!

В два шага он оказался перед мсье Дорфманом, встал рядом с ним на колени и приставил дуло своего пистолета к его колену, говоря:

– Давай, Великий Кормчий, самое время показать, какой ты герой!

Учитывая, с какой скоростью он принял решение, не было ни малейшего сомнения, что он сейчас выстрелит, и в этот момент раздался громкий голос:

– Я все сделаю!

Мсье Кузен встал на ноги. Не знаю, как сказать по-другому: он был вылитое привидение. Молочно-белая, почти прозрачная кожа, взгляд безумца. Проняло даже мсье Деламбра.

– Я в этом немного разбираюсь. Дайте посмотреть. – И мсье Кузен двинулся в путь.

Это было настолько поразительно, что у всех возникло впечатление, что он идет как в замедленной съемке. Сначала он приблизился к Кадеру и наклонился. Сказал:

– Опустите голову.

Несколько секунд покопался в волосах.

– Пустяки, – проговорил он. – Задет только волосяной покров. Поверхностное ранение. Само пройдет.

Он говорил очень властно, как будто сам стал захватчиком заложников. Своей уверенностью и апломбом он вдруг взял верх над мсье Деламбром, который так и остался стоять на коленях перед мсье Дорфманом, не очень представляя, что дальше делать.

Потом мсье Кузен склонился над моей ногой. Он приподнял ее за голень, как делают спасатели, отодвинул ткань и объявил:

– Схожий случай, ничего серьезного. Все обойдется.

Он поднялся и повернулся к мсье Деламбру:

– Ну ладно… Чего именно вы хотите, и покончим с этим! И прежде всего, кто вы такой?

Мсье Кузен требовал отчета.

В несколько секунд этот захват заложников превратился в схватку двух характеров. Заложники сидели вдоль стен. А посредине, как на ринге, двое стоящих лицом к лицу мужчин. У мсье Деламбра было, разумеется, существенное преимущество: пистолет, из которого он произвел шесть выстрелов, понаделав дырки в стенах и ранив двоих. У него оставалось еще семь. Тем не менее мсье Кузен, казалось, не собирался уступать своему противнику. Напротив, он так распетушился, что можно было подумать, будто он рвется в рукопашную.

– Аааа! – вскричал мсье Деламбр, вставая на ноги. – Примерный служащий бросается на помощь боссу, как это трогательно!

Он начал осторожно отходить, не поворачиваясь и держа пистолет двумя руками, пока его спина не уперлась в дверь. Потом снова обернулся к мсье Дорфману:

– Браво, Ваше Превосходительство, с этим работником вы достигли высот. Идеальный образец, в некотором роде! Увольте его, и он продолжит работать на добровольных началах в надежде, что вы возьмете его обратно. У меня один вопрос: разве это не замечательно?

Говоря это, он поднял свое оружие в воздух, как бы призывая всех в свидетели, а может, собираясь выстрелить в потолок. Потом развернул пистолет в сторону мсье Кузена, покачивая головой с восхищенным видом: