Девочки согласно зашумели. Лила подняла голову. Небо приобрело таинственный желтый оттенок, похожий на цвет синяка.

– Кстати, – добавила Брандон. – Сигнал для сотовых здесь довольно слабый, поэтому ближайшие телефоны-автоматы отмечены на ваших картах.

Перед ними расстилалось жуткое открытое пространство, и Найт впервые поняла, как можно бояться таких диких просторов. Все здесь было слишком большим, слишком много неба и горизонта. И казалось, что все вокруг предвещает беду. Девушке хотелось домой.

– Вам они понадобятся, – улыбнулась Фиби, протягивая группе Нэнси карты.

Интересно, почему Брандон включила Нэнси в свой отряд? Из вредности? Нэнси была почти на голову выше остальных девочек, с которыми оказалась в одной команде, – Лоры Салливан, Кэти Лейленд и Софи Спек. Обычно благодаря высокому росту и стройности Грейдон выглядела как модель, но рядом с этими девочками казалась нелепой. Как Гулливер. С другой стороны, Лора, Кэти и Софи – нормальные девчонки, и уговорить их действовать по плану будет совсем нетрудно.

Ну а у Джорджии задача будет проще простого. В ее группу входили две китаянки, Менгвен и Джу, которые появились в школе только в этом году, и испанка по имени Кармен. Наверное, у себя на родине они принадлежали к богатым семьям, но здесь иностранные ученицы находились в самом низу социальной иерархии, и Джорджия без проблем от них избавится, когда придет время.

Если кто и может все испортить, так только Найт. Ее группа была полнейшей катастрофой. Естественно, в нее вошла Барт, раз уж школа назначила Лилу ее опекуншей. И плаксивые подружки Хейди – Дженни и Мэдди. Мэдди носила пластинку для зубов, из-за которой у нее изо рта пахло, как от мертвеца, да и покрытая пятнами шея и прилизанные волосы не делали ее красивее. Однажды они узнали, что отцу Мэдди около семидесяти, но матери нет сорока. Когда-то ее мать рассказывала о погоде в местных новостях. Интересно, каково это – быть менее сексуальной, чем собственная мамаша? Если у Мэдди когда-нибудь появится парень, она никогда не сможет привести его домой, чтобы познакомить с родителями. Даже Лиле приходилось непросто. Когда она приходила с парнями домой – не столько для того, чтобы познакомить их с отцом, сколько чтобы было где заняться сексом, – они всегда западали на Клариссу. «Твоя мама в такой отличной форме. Значит, и ты будешь такой же, когда постареешь». У нее не хватало сил, чтобы рассказать им правду. Тем не менее она способна составить мачехе конкуренцию.

– Камми? Ты идешь? – Хейди повернулась назад. – Нам пора! Поспеши, мы хотим быть первыми на месте встречи.

И все трое принялись громко орать песню, которую только что пели в автобусе.

Лила побрела вслед за ними. Только план Нэнси помогал ей это вынести. Девушка твердила себе, что он должен сработать, иначе она не переживет сорок восемь часов жутких испытаний, не прикончив кого-нибудь.

Лила

– Не пора ли нам вернуться за стол? – громко пригласил всех Чарли, – Пудинг выглядит восхитительно.

Возможно, он так выглядел, когда Джорджия наносила последние штрихи, но сейчас, после того как в кухню постоянно кто-то входил или выходил, слегка растаял. Однажды Лила занималась съемкой разных блюд – в то время, когда еще думала, что ее карьера состоится. Она наблюдала за поварами, которые делали странные вещи, например, покрывали еду оливковым маслом, чтобы она блестела. Картофельное пюре выдавали за ванильное мороженое, потому что пюре не тает. Будь Джорджия уверена, что этого никто не заметит, улыбнулась своим мыслям Брир, она бы обязательно так поступила.

– И чего ты ухмыляешься? – крикнул ей Ру из противоположного конца кухни.

Он разговаривал с Джорджией, то и дело заглядывая в вырез ее платья. Руперт всегда занимался этим во время вечеринок. Одна женщина, его подруга по университету, даже позвонила Лиле и сказала, что не будет его больше приглашать, потому что он постоянно хватал ее за задницу, когда она вынимала что-нибудь из духовки. Лила в ответ только рассмеялась. В наши дни люди очень любят осуждать других.

– Не твое дело, – прокричала она в ответ мужу. – В любо-о-ом случае Чарли хочет, чтобы все садились за стол, значит, вам так и следует поступить.

– Совершенно верно, – согласился хозяин дома.

– Но только если вы голодны! – добавила Джорджия тоненьким голоском, который она использовала, когда хотела, чтобы все думали, будто для нее это не имеет значения, хотя на самом деле очень даже имело.

Лила плюхнулась на место Нэнси.

– Я хочу сидеть с Бреттом. – Она улыбнулась. – Я хочу знать об Америке все.

Бостонский гость рассмеялся.

– Нам потребуется очень много времени, чтобы я смог рассказать тебе все!

– У меня впереди века, – снова улыбнулась Лила.

– Лила, это тебе.

Жена Руперта подняла глаза. Рядом с ней стояла Джорджия, державшая в руках большую кофейную чашку с извилистым голубым узором и золотым ободком. Она поставила чашку на стол, и Лила взяла ее. Она знала, что должна продемонстрировать добрую волю. В прошлый раз, когда Ру увел ее с вечеринки пораньше, он орал всю дорогу, пока они ехали в такси, а когда наконец добрались до дома, стало еще хуже.

Брир сделала большой глоток и обожгла язык. Не в силах терпеть, она выплюнула горячий кофе обратно в чашку, и часть пролилась на белую скатерть.

– Извини, – пролепетала она. – Он слишком горячий.

– Какого дьявола, Лила?! – возмутился Ру.

– Мне очень жаль, – сказала она, глядя на скатерть. – Кофе был слишком горячий. Пришли мне чек за скатерть.

– Не говори глупости, – сказала Джорджия с фальшивой улыбкой. – Бедная Лила. Как ты, малышка?

Она накрыла пятно салфеткой, принесла своей гостье другую чашку кофе и стакан с ледяной водой и только после этого села. Брир взяла чашку двумя руками и заставила себя пить маленькими глотками, хотя горячая жидкость всякий раз обжигала ее мучительно болевший рот.

Они снова начали рассуждать о политике. Нэнси почти кричала на Ру и говорила вещи вроде «даже при самых лучших намерениях» или «со всем должным уважением», когда он приводил ей свои доводы. Лила перехватила взгляд мужа.

– Мне очень жаль, – произнесла она одними губами.

Он мимолетно улыбнулся, не разжимая губ – лишь слегка дрогнули уголки рта. Значит, он все еще на нее сердит. И будет недоволен, когда они вернутся домой, и так до конца недели, а потом их пригласят куда-нибудь в следующий раз – если пригласят, что случалось все реже и реже, – и он скажет, что она останется дома, а он пойдет в гости один. «Ведь ты же помнишь, как вела себя у Джорджии?» И тогда ей придется провести еще один вечер в одиночестве, глядя на своего начинающего ходить ребенка и заставляя себя его любить.

Лила надеялась, что второй ребенок станет новым стартом и ее жизнь изменится. Когда она носила Иниго, она чувствовала себя отвратительно почти все девять месяцев. Но с маленькой девочкой все было замечательно. Брир не хотела пить или курить с того самого момента, как узнала о беременности, и ей казалось, будто она сияет изнутри, словно знает самый лучший в мире секрет. В общем, эта беременность доставляла ей огромную радость. В Ночь Гая Фокса[29] они оделись потеплее и отправились смотреть фейерверк в клуб «Херлингем», единственное место, в котором Ру сохранил членство, несмотря на продолжавшие приходить оттуда ужасные счета. Они смеялись, позировали для фотографий и пили глинтвейн, а когда вернулись домой, Руперт вел себя просто потрясающе, и они сделали ребенка.