– Нет, сэр. Это-то и есть самое странное.

Он положил кошачье тельце на невысокий кирпичный заборчик и повернул его голову так, чтобы было удобнее рассмотреть область под подбородком животного. В центре маленького кружка выжженной шерсти виднелась крохотная дырочка.

– Гм-м, – сказал инспектор. Он дотронулся до ранки пальцем и понюхал его. – Шерсть горелая, совершенно точно, но порохом не пахнет.

– Это еще не все, сэр.

Сержант повернул кошачью голову так, что стало видно такое же пятнышко на макушке. Потом вынул из кармана тонюсенькую проволочку и вставил ее в ранку на подбородке. Конец проволоки вышел из дырки на макушке.

– Что вы на это скажете, сэр? – спросил сержант.

Инспектор нахмурился. Оружие сверхминиатюрного калибра при выстреле в упор могло, конечно, стать причиной одной из ранок. Но они, судя по всему, являлись входным и выходным отверстием одной и той же пули. Однако пули не выходят, оставляя за собой такие аккуратные дырочки, да и не выжигают кружок шерсти вокруг выходного отверстия. По всей видимости, получалось, что кто-то выпустил одновременно две пули навстречу друг другу – одну сверху, другую снизу, что уж вообще ни в какие ворота не лезло.

– А у вас самого есть объяснение? – спросил он сержанта.

– Никакого, – ответил тот.

– А что с той штуковиной? Она все еще жужжит? – с любопытством спросил инспектор.

– Нет, сэр. Ни звука не услышал, когда входил туда в последний раз и нашел этого кота.

– Гм-м, – произнес инспектор. – Самое время появиться тут этому эксперту от вояк, верно?

Из дневника Оннса

Какое страшное место! Так и кажется, что мы обречены на пребывание в неком фантастическом аду! Неужели же это – дивная голубая планета, которая так манила нас к себе? Мы ничего не понимаем, мы чувствуем себя обманутыми. Голова идет кругом от этой кошмарной местности… Мы – цвет цивилизации Форты – корчимся от страха перед неведомыми чудищами, окружающими нас. Разве можно надеяться привнести порядок в этот жуткий мир?

Сейчас мы притаились в темной глубокой пещере, пока Исс – наш лидер – проводит консультации с целью разработать план дальнейших действий. Никто не завидует ни ему, ни возложенной на его плечи ответственности. Как можно что-то планировать, когда перед тобой лежит не только Неизвестное, но еще и Невероятное? Девятьсот шестьдесят четыре жизни зависят от него. А была тысяча. Вот как все произошло…

Я услышал, как бур остановился, затем раздался лязг, как будто его вытаскивали из глубокой шахты. Вскоре раздался сигнал общего сбора. Мы вылезли из наших убежищ, собрали личные вещи и встретились в центральном холле. Сансс – наш тогдашний лидер – приказал рассчитаться по порядку номеров. Ответили все, кроме четырех несчастных, не выдержавших тягот перелета. Потом Сансс произнес небольшую речь.

Он напомнил нам, что пути назад нет. Никто не знает, что ждет нас за стенами Шара. Если нашему отряду по каким-то причинам придется разделиться, каждая группа выберет своего лидера и будет действовать самостоятельно, до тех пор пока мы снова не воссоединимся.

– Нам необходимо стойкое мужество, а не кратковременная удаль, – сказал он. – Не геройство. Мы всегда должны думать о себе, как о семени будущего, и каждое зернышко драгоценно само по себе.

Он снова и снова вбивал в нас мысль о личной ответственности каждого:

– Мы не знаем и никогда не узнаем судьбы остальных Шаров. И в этой ситуации мы обязаны поступать так, будто выжили мы одни и будущее народа Форты находится только в наших руках.

Именно он и повел нас по свежепробуренному проходу. Именно он и ступил первым в новый мир. Я следовал за ним со всеми остальными, и во мне боролись столь противоречивые чувства, что ничего похожего я еще никогда не испытывал.

Каков же был этот мир, в который мы попали? И смогу ли я найти нужные слова, чтобы передать его чуждость?

Начну с того, что тут было мрачно и сумеречно. И в то же время это не была ночь. Свет, который сюда просачивался, исходил от огромного серого четырехугольника, висевшего в сумрачном небе. С места, где мы стояли, он имел вид трапеции, но я полагаю, что это было следствием искажающей перспективы, а на самом деле он представлял собой гигантский квадрат, дважды пересеченный более темными полосами, что превращало его в сумму четырех меньших по площади квадратов. В клубившейся у нас над головами тьме угадывались какие-то призрачные, но еще более темные линии, перекрещивающиеся под самыми невероятными углами. Я и предположить не могу, каково их предназначение.

Поверхность, на которой мы стояли, тоже не была похожа на что-либо известное. Обширная, совершенно плоская равнина, но не гладкая, поскольку ее усеивали отдельные небольшие валуны. Низкие гряды напоминали пласты горных пород, располагавшихся почему-то не один на другом, а рядом. Гряды тянулись на огромные расстояния, теряясь в сумеречной дали. Вблизи нас находилась расселина, шириной в мой рост, также уходившая в неизвестную даль и как будто проведенная по линейке – такая прямая. На довольно значительном расстоянии виднелась другая такая же, строго параллельная первой. За ней – третья, а дальше, уже где-то совсем далеко, мерещился намек на четвертую.

Один из моих сотоварищей, стоявший рядом, явно нервничал. Он пробормотал что-то насчет геометрического мира, освещаемого квадратным солнцем.

– Чуть! – оборвал я его.

– А как же иначе можно все это объяснить? – спросил он.

– Я не собираюсь делать поспешные и нелепые выводы. Я сперва наблюдаю, а затем уж, когда наберется достаточно фактов, приступаю к анализу.

– А какой можно сделать вывод из квадратного солнца, – спросил мой сотоварищ, но я не стал ему отвечать.

Вскоре мы все собрались у Шара в ожидании указаний Сансса. Он уже начал было говорить, но его прервал странный звук – что-то вроде мягких ритмичных тяжелых ударов, иногда сопровождаемых громким скрипом. Было в этих звуках нечто столь пугающее, что на мгновение нас всех сковал ужас, а затем, прежде чем мы смогли шевельнуться, из-за нашего Шара появилось совершенно кошмарное чудовище.

Любая рассказанная древними путешественниками история бледнеет перед тем, что мы увидели воочию. Я бы никогда не поверил, что подобные твари могут существовать!… Первое, что нам удалось рассмотреть, была огромная морда, высунувшаяся из-за Шара и нависшая прямо над нами на большой высоте. Это зрелище заставило содрогнуться даже храбрейшие.

К тому же морда была совсем черная, так что в темноте мы с трудом могли разобрать ее черты; видно было лишь, что она расширяется кверху, и над ней еле угадывались два гигантских заостренных уха. Она уставилась на нас двумя большими сверкающими, сильно косящими глазами.

На мгновение чудовище замерло, громадные глаза моргнули, а затем оно стало приближаться к нам. Ноги, которые мы наконец-то разглядели, смахивали на массивные колонны, однако перемещались они с удивительным изяществом, казавшимся просто необъяснимым у такой гигантской зверюги. Лапы покрывал густой волосяной покров, где каждый волос походил на пику из сверкающего черного металла… Чудовище согнуло ноги и наклонило голову, пытаясь получше разглядеть нас. До меня донеслось отвратительное зловоние его дыхания. На близком расстоянии звериная морда выглядела еще ужаснее. Разверстая зияющая пещера пасти; огромный розовый язык, то высовывающийся, то прячущийся обратно; колоссальные заостренные пики, торчащие под носом и чуть подрагивающие… Направленные на нас глаза смотрели холодно, жестоко и бессмысленно.