Когда я возвращаюсь, музы исследуют мою квартиру с точки зрения фен-шуй. На их взгляд, мои проблемы отчасти вызваны тем, что в зоне денег у меня стоит мусорное ведро, а в зоне души — засохший цветок.

— А что у меня в углу любви? — спрашиваю я.

— Ворох неоплаченных счетов, — отвечает Ганеша.

На следующее утро я то и дело подключаю людей к неправильным добавочным номерам. Все мои мысли — о том, что сказал Кайл. Ясное дело, он прав. Он самый взрослый человек в моей жизни после родителей, но они, наверное, не считаются. Если он думает, что я наломала дров, это о чем-то говорит. Может быть, все-таки стоит обратиться в полицию? Я бы так и сделала, но мешает одна мелочь — моя трусость.

И потом, у меня под кроватью лежит личное дело Майка, и я до сих пор не знаю, как его использовать. Отправить невесте? Отослать на телевидение? Сказать ему и потребовать денег? Разорвать? Не могу решить.

В обеденный перерыв встречаюсь с папой на бирже труда, потому что мама взяла с меня обещание сопроводить его в плавании по волнам безработицы.

Папа, который не может получить даже водительских прав без пространной критики во всеуслышание «дутого» правительства либералов, излагает свои впечатления от биржи труда стилем, достойным гордости любого журналиста.

— Так вот на что идут мои налоги?! — провозглашает папа так, что слышно всем в радиусе двух миль. — Мы КЛИЕНТЫ. Они получают зарплату из НАШЕГО кармана, а они сидят тут и делают МАНИКЮР!

Строго говоря, две женщины в приемной ссорятся: одна утверждает, что вторая нарочно погнула скрепку и из-за этого она сломала себе ноготь. Я пытаюсь объяснить папе, что агрессивность только приведет к тому, что они «случайно потеряют» его чек, но он не слушает.

Обнаружив, что нужно заполнять бланки, папа возмущается и требует менеджера, но женщина за стеклом велит ему выйти из очереди.

— Вы получаете зарплату из МОЕГО кармана, — напоминает папа и удивляется, почему она не начинает извиняться и не предлагает ему какой-нибудь освежающий напиток, чтобы скоротать время. — Невероятно! — говорит он, когда подходит охранник и просит нас прийти в другой день. — Вот ради чего Билл Клинтон заставлял нас платить все эти налоги.

— Папа, Билл Клинтон больше не президент, — сообщаю я. — Нужно жить сегодняшним днем.

— Кто забывает прошлое, второй раз наступает на те же грабли, — парирует папа.

Я решаю спросить, в завуалированной форме, что он думает о взломах.

— Папа, если бы ты сделал что-нибудь незаконное и надеялся, что тебя не поймают, но по-хорошему надо было бы сознаться, — ты бы сознался?

Папа пристально смотрит на меня.

— Ты про квартплату? Я же говорил, эта квартира слишком дорогая.

Я вздыхаю. Почему все сводится к моей квартире?

— Я не про себя. Чисто теоретический вопрос.

— Что ты, что твоя мать. Вечно со своими теоретическими вопросами. Зря тратите время. Женщин интересует теория, а мужчин — факты. Поэтому мужчинам и женщинам друг друга не понять.

— Ладно, забудь.

Когда я прихожу домой, в моей гостиной голая Вишну занимается йогой, скрутившись в такую позу, которую, поверьте, не стоило бы опробовать нагишом. Я отвожу глаза и направляюсь к холодильнику, но выясняется, что они прикончили даже кетчуп. Там нет ничего, если не считать лифчика Ганеши и футбольного мяча.

Лучше и не думать, как они там оказались.

Звонят в дверь; я иду открывать, всей душой надеясь, что это какой-нибудь заблудившийся разносчик пиццы.

На пороге стоят два мальчика в кепках с эмблемой студенческой организации.

— Рон дома? — спрашивает один.

— Вот зелень, — добавляет другой, помахав у меня перед лицом пятидесятидолларовыми купюрами.

— Давай я, — говорит Вишну, завернутая в мой шерстяной платок. Она подает мальчикам бумажный пакетик бог знает с чем.

— Это были наркотики? — спрашиваю я, когда Вишну закрывает дверь.

— Надеюсь, — отвечает она.

— Я категорически против, чтобы вы с Роном торговали наркотиками через мою квартиру.

— Ну ты и зануда, — вздыхает Вишну.

Снова звонок домофона.

Я не реагирую. Вишну направляется к двери.

— Не смей, — пытаюсь протестовать я, но она не обращает внимания, впускает гостей в подъезд и тут же снова принимается за свою йогу, на ходу указав мне на аккуратные ряды коричневых пакетиков на столе в прихожей:

— Просто отдашь им один пакет.

Я распахиваю дверь, готовая послать студентов в другое место, и вижу двух мужчин в пиджаках и брюках от «Докерс». У меня сразу возникает нехорошее предчувствие. Во-первых, ни тот ни другой не улыбаются. Во-вторых, не похоже, чтобы их интересовал экстази.

— Джейн Макгрегор? Я детектив Мейсон, — представляется человек покрепче, в синем галстуке. — А это, — он показывает на напарника, — детектив Джоунз. Можно с вами поговорить?

У меня пересыхает во рту. Ничего не могу ответить. Даже пошевелиться не могу. По-моему, у меня остановилось сердце. Я вообще не слышу, чтобы оно билось, и, кажется, у меня кружится голова. Я выскальзываю из квартиры, прикрывая дверь, чтобы он не увидел ряды коричневых пакетиков, но детектив Джоунз пытается заглянуть внутрь.

— Мы расследуем вторжение в контору, где вы раньше работали, — говорит детектив Мейсон. Он произносит это так, словно «Максимум Офис» — бордель или притон наркоманов.

— Да, — выдавливаю я. И, сглотнув, добавляю: — То есть да, я слышала об этом в новостях.

Детективы переглядываются, один черкает что-то в блокноте.

Я вдруг вспоминаю о личном деле Майка, лежащем у меня под кроватью. Приходится собрать всю волю, чтобы не обернуться посмотреть, не открыта ли дверь спальни и не видна ли в щель папка.

— Ясно, — кивает детектив Мейсон. — Мы опрашиваем людей, работавших под начальством Эда Фергюсона; возможно, кто-то заметил нечто подозрительное в его поведении за неделю до взлома.

Это личное дело — как «Сердце-обличитель» Эдгара По. Оно стучит в моих ушах, мне все кажется, что за дверью шелестят бумажки.

— Фергюсон? — переспрашиваю я, стараясь собраться с мыслями и сосредоточиться. — Я когда-то работала с ним, но меня сократили больше трех месяцев назад.

— Да? — удивляется детектив Мейсон, глядя в свой блокнот.

Неужели «Максимум Офис» дал ему устаревшие сведения? Похоже, отдел кадров бестолков, как и прежде. Вот бы и бухгалтерия так же не спешила обновлять свои данные о зарплате.

— Вы общались с мистером Фергюсоном в последнюю пару недель? — спрашивает детектив Джоунз.