когда надо будет выходить на сцену. Мои люди выведут туда осуждённых, вы встанете позади них. Я оглашу имена и приговор, после чего отдам две команды. После второй вы должны будете казнить всех осуждённых. Сколько времени между командами вам надо для формирования заклинаний?

— Двух секунд хватит с запасом, — ответил я.

— Хорошо. Тогда настраивайтесь.

Гвардеец вышел из палатки, а я сам оглядел Рюриковичей. О, а вот и наш Кирилл, несостоявшийся император. Не могу устоять от небольшой шалости, так что подхожу к нему, кладу ему руку на плечи вставая от него сбоку. Мужчина тут же отворачивается от моего лица. То ли испуган, то ли просто не желает связываться со мной. Даже могу его понять.

— Кирилл, а ты знаешь, что даже отсечение головы можно превратить в длительную муку для того, кого приговорили к смерти? — Начал я говорить тихо, чтобы только Рюрикович меня и слышал. — Всё дело в нервных узлах и спинном мозге, который соединяется с основным мозгом. Даже один верный удар, который сразу же отсечёт твою голову, может подарить тебе целую гамму новых ощущений. Ударить в нужном месте шеи под нужным углом и всего один миг невероятной и ужасной боли превратится для тебя в часы невыносимых мук. Вот такие выверты может выкинуть человеческий мозг. И ведь при этом со стороны будет казаться, что всё прошло быстро и без боли, никто и не вздумает высказывать мне никаких претензий. Идеальный для меня способ устроить вам всем кошмарную смерть без последствий для себя, не правда ли?

Мужчина частично повернул голову в мою сторону благодаря чему я теперь видел половину его лица. Ох, в каком же ужасе он был! Мало того, что побледнел и пот с него градом льёт, так ещё начал реально дрожать от страха. Наверняка Кирилл вспомнил ту очень короткую, но крайне насыщенную пытку, что я ему устроил. А ведь его после этого хотя бы частично привели в порядок, вон и оторванное ухо на месте. Тем не менее он всё помнил и по-настоящему боялся, что я воплощу в жизнь сказанное мною только что. Многие боятся смерти. Но абсолютно все боятся мучительной и долгой смерти.

— П-прошу, не надо, — дрожащим голосом попросил Кирилл.

— Не беспокойся, я этого не сделаю. Вы умрёте быстро и без боли. А знаешь почему? Твои родичи милосердные люди. Да, ваша казнь куда жёстче чем обычный расстрел, когда человеку стреляют в затылок, но ваши родичи попросили меня сделать всё быстро и безболезненно. Просто раз и всё, вы даже не успеете осознать наступление смерти, не говоря уже о том, чтобы почувствовать боль. Вот ты пытался их всех убить, а они к тебе проявляют милосердие. Иронично, не правда ли?

Кирилл хоть и не успокоился полностью, но хотя бы дрожать перестал. Буду надеяться, что хотя бы в последние минуты своей жизни он хорошенько запомнит кого стоит благодарить, что он умер быстро и без боли.

— Расслабься, это же твои последние минуты жизни, — улыбнулся я самой жестокой улыбкой из возможных. — Попробуй примирится с тем, что ты успешно просрал свою жизнь. Многие, умирая, не имели даже такой возможности.

Кирилл ничего не сказал. Да и не успели мы бы продолжить свой разговор так как прогремели новые выстрелы. Всё, последние лидеры бунта из числа военных и полицейских убиты. Теперь остались только Рюриковичи-предатели.

Спустя две секунды после выстрелов в палатку обратно зашёл командир гвардейцев.

— Всё, выходим, — сказал он.

Я убрал руку с плеч Кирилла и отошёл от него, в то время как гвардейцы криками и тычками стволов в спины заставили Рюриковичей встать в ровную линию, после чего повели их на выход. Мне лишь оставалось следовать за ними. Вышли из палатки и под крики людей из-за ограждений мы прошли к сцене, где гвардейцы заставили Рюриковичей встать на определённые позиции и опуститься на колени. Я встал позади них и почти сразу принялся формировать боевое заклинание.

Командир гвардейцев вышел вперёд, после чего озвучил имена осуждённых и их приговор. А там снова две команды. Только вместо «Огонь!» было «Смерть!». И тут же появились воздушные лезвия, который лишили Рюриковичей их головой, что вместе с телами упали на сцену. Сразу полилась кровь, что начала заливать пространство вокруг. И ведь никто не спешил убирать трубы или отрубленные головы. Присутствующие на казни люди захлопали, а простой люд обрадованно закричал, даже тут было хорошо слышно. Люди получили своё шоу.

Гвардеец жестом показал мне, что можно уходить со сцены, так что я вместе с ним и остальными бойцами покинул их. Зато на неё с другой стороны зашёл император. Встав рядом с телами своих казнённых родственников и перепачкав всю обувь в крови, он начал толкать речь:

— Сегодня наша империя избавилась от огромного количества гнили, что жрала её изнутри! Не только убитые здесь и сейчас встретили свою жалкую судьбу, но и все остальные бунтовщики понесли наказание! Большая часть получила смертные приговоры, немногим удалось отделаться пожизненной каторгой. И если честно, то даже неизвестно какое наказание хуже. Главное сегодня мы показали всем нашим врагам, что независимо от того, кем они являются, их ждёт лишь одна судьба если они пойдут против — смерть!

И снова аплодисменты, а также крики радости. Кратко, но по делу и с определённым посылом, всё как надо. Эта речь мне понравилась куда больше того моря слов, что Виктор произнёс на следующий день после бунта. Пускай тогда он тоже сказал всё правильно, однако мне всё же не по душе слишком уж длинные речи. Видимо всё из-за того, что я человек действия, а не слов.

Ладно, главное, что теперь эта история так или иначе подошла к концу. Можно постепенно отпускать и забывать про эти события сосредоточившись на настоящем и будущем. Хотя мне, конечно, ещё придётся устранить нескольких Неназванных, однако это уже относится скорее к делу по борьбе с Советом Неназванных, случившийся бунт лишь является поводом наконец-то прищучить этих гадов.

Я решил, что можно потихоньку свалить отсюда. Мавр сделал своё дело, мавр может уходить. Так что, когда император ушёл со сцены и даже гости, собравшиеся перед сценой, начали расходиться, я тихонечко и незаметно начал покидать Красную Площадь стремясь побыстрее оказаться дома. Ещё бы Нитараэль как-нибудь выцепить…

Ну, мне казалось, что у меня всё получается пока передо мной не оказалась Алексия.

— И куда