Однако «эпоха женщин» характеризовалась не только активностью хасеки и валиде-султан. Следует отметить и возросшую роль султанских дочерей, через брак с которыми в султанскую семью в качестве дамада (зятя) стремились попасть многие османские сановники. Этот статус зачастую обеспечивал им самые высокие посты при султанском дворе, в том числе и должность великого визира. При замкнутом характере жизни султанов того времени женитьба на султанской дочери открывала одну из немногих возможностей прямых контактов с правителями империи. Ясно, что и османские принцессы активно участвовали в различных придворных интригах, которые могли улучшить статус их мужей, обеспечить богатство семьи и хорошую карьеру детям.

Другой вариант доступа к султану обеспечивали посредники между гаремом и внешним миром, среди которых было и немало женщин. Судя по источникам, очень важна была позиция кетхуда-кадын, доверенного лица валиде-султан и главной управительницы гарема, обеспечивавшая ей широкие связи в среде правящей элиты и соответствующие возможности обогащения. Помимо нее валиде-султан пользовались услугами других женщин, обеспечивавших им общение с внешним миром, в том числе и еврейских кир, временами выступавших в качестве ближайших наперсниц и активно вмешивавшихся в государственные дела. Против них чаще всего было направлено недовольство османских подданных, прежде всего жителей Стамбула, считавших их виновницами всех неудач Порты и тяжелого положения простых людей. Неслучайно так печально закончилась жизнь некоторых из них в ходе мятежных выступлений янычар и сипахи.

То обстоятельство, что гарем на довольно длительный период превратился в место решения важнейших государственных дел, существенно уменьшило роль диван-и хумаюн (султанского совета) и его членов, в первую очередь великих визиров. Их пост, ставший объектом сложных придворных интриг, зачастую доставался отнюдь не лучшим государственным деятелям, которые предпочитали при каждом удобном случае обращаться к валиде-султан, надеясь получить ее поддержку. В подобных условиях садразамы не располагали прежней полнотой власти и не могли осуществлять самостоятельный курс во внутренней и внешней политике. Зато заметно возросло влияние ближнего окружения султана, в котором наряду с другими фаворитами важную роль играли должностные лица, связанные с гаремом. Первоначально в этой роли выступал капы агасы, глава «белых» евнухов, отвечавших за охрану султанских внутренних покоев, а с начала XVII в. его заменил кызлар агасы, глава «черных» евнухов, охранявших доступ в женскую половину султанского дворца. Такое возвышение лиц, связанных с гаремом, еще одно свидетельство возросшего влияния этого института в социально-политической жизни империи. Другим выражением того же явления стало активное участие видных женщин султанского гарема в сооружении многочисленных мечетей, медресе, приемных домов и больниц, создававших у простых людей впечатление о богатстве и больших возможностях тех, кто заказывал строительство подобных благотворительных учреждений.

Однако сложившаяся ситуация имела свои временные пределы. С достаточной определенностью можно говорить, что «эпоха женщин» закончилась во второй половине XVII в. Среди важнейших причин этого явления следует прежде всего отметить растущее недовольство в разных социальных слоях османского общества, в основе которого лежали не только экономические тяготы, но и явное ослабление эффективности государственного управления и произвол различных временщиков. В сознании простых людей, прежде всего мусульман, все эти негативные явления связывались с увеличением влияния женщин гарема на султанский двор. Непрерывные мятежи янычар и придворных сипахи, бунты городской бедноты и крестьян в сочетании со скудостью государственной казны довели до ситуации, угрожавшей существованию правящей династии в лице юного султана Мехмеда IV. По крайней мере так ее могла расценить Хатидже Турхан-султан, когда в 1656 г. решилась принять предложение о назначении великим визиром Мехмеда Кёпрюлю-паши и отказаться от дальнейшего прямого вмешательства в государственные дела.

Другая причина состояла в том, что обозначившаяся к концу той же эпохи практика передачи султанской власти «по старшинству», то есть к старшему по возрасту члену султанской династии, решала очень важную проблему обеспечения устойчивого положения правящей династии без таких крайностей, как умерщвление младших братьев нового правителя. Следовательно, отпадала необходимость участия женщин гарема в создании и активном участии в деятельности придворных клик во имя сохранения жизни своему сыну путем обеспечения ему доступа к султанскому престолу. Новый принцип передачи власти решал вопрос очередности этого события без вмешательства с чьей-либо стороны.

Свидетельства современников более позднего периода убеждают в том, что и в их время сохранялось определенное влияние гарема на социально-политическую жизнь империи. Однако здесь дело не только в усилиях фавориток или валиде. С XVII в. основная часть государственных служб начала выноситься за пределы Топкапы, создавая новый центр политической власти вокруг дворца великого визира. В самом Топкапы остались лишь дворцовые службы, связанные с обслуживанием султана и его семьи. Поэтому функционально гарем и султанский двор в целом стали выступать в своеобразном симбиозе, как некая общая среда, представители которой являлись противниками серьезных перемен в жизни османского общества. Неслучайно в противостоянии военно-служилой элиты с чиновно-бюрократической верхушкой в середине XVII в. верх одержали визиры из клана Кёпрюлю, выступавшие за возвращение к «золотым временам» прошлых эпох. Это же соперничество характерно и для почти всего следующего столетия. Консерватизм дворцовой среды применительно к собственному гарему в рамках последнего периода его эволюции, которая рассматривается в данной работе, явственно кроется в рутинном и формализованном процессе, в ходе которого на протяжении столетия вся масса его жительниц была заново расставлена на длинной иерархической лестнице в зависимости от степени близости к султану. В сравнении с предыдущим этапом, отмеченным столь бурной активностью, этот институт с конца XVII и на протяжении почти всего XVIII в. выглядит учреждением, мало меняющимся и столь же далеким от новаций эпохи Просвещения, сколь далеки от них оставались османские султаны до прихода к власти Селима III.

Османский архив правительства Турецкой Республики (Başbakanlık Osmanli Arşivi – BOA), Стамбул.

Ali Emiri Tasnifi: Suleyman Kanuni: 24.

Kamil Kepeci Tasnifi: Saray: 7098.

Maliyeden Mtidewere Defterleri:

Defter: 487, 672, 774, 843, 847, 1006, 2079, 5633.

Центральный архив музея дворца Топкапы (Topkapi Sarayi Merkez Arşivi – TSMA), Стамбул.

Evrak: 5038, 5662, 7005/5.

Defter: 8075.

1. Babinger F. Osmanli Tarih Yazarlan ve Eserleri // Çeviri Ucok C. – Mersin, Mersin Basimevi, 1992. – 502 s.