Рон взглянул на экран внешнего наблюдения.

В лагере людей все еще спали. Лишь лошади переминались за палаткой, понуро и покорно слушая, как шепчет снег на ветвях обугленных лиственниц. Рон подумал, что катастрофа, происшедшая с ним, – очевидное экологическое преступление и на любой цивилизованной планете он, безусловно, подвергся бы строжайшему наказанию за тот ущерб, который падение его корабля нанесло лесу. Но на Земле никто еще не думает об этом.

«Ничего страшного, – улыбнулся мысленно Рон. – Зато теперь, когда мы поможем этой планете достичь вершин цивилизации, они ужаснутся, во что превращают свои леса. Так что мое преступление обернется для планеты невиданным благом».

Чуть взбодрившись от этой мысли, Рон вышел из корабля.

Снег в самом деле был мокрым. Рон включил силовое поле вокруг себя, но сразу стало жарко. «Да, со мной творится что-то очень неправильное», – подумал Рон. Он обошел корабль, стараясь не касаться ногами мокрых бревен и не дотрагиваться до воды, и нашел, что искал. Невидная непосвященному взгляду, на корпусе корабля была круглая заплатка, чуть более светлая, чем остальной корпус. Проведя указательным пальцем над «заплаткой», он заставил отойти в сторону крышку внешнего датчика индикатора направления и заглянул в образовавшееся отверстие. Вот он, сломанный датчик: розовый хрусталик, распавшийся на части при ударе.

Рон собрал вместе части датчика и вложил их в раструб. «Великая Галактика, – шептал он, – помоги мне, не оставь в беде!»

Раздался легкий щелчок. Ему сопутствовала вспышка – энергия, трансформированная прибором, вызвала смещение воздушной массы.

Рон выкинул в воду уже ненужный оригинал. В руке у него был новый, целый и готовый к употреблению датчик.

Рон, облегченно вздохнув, вставил его в паз и закрыл крышку.

Главное – дупликатор работал. Теперь можно быть уверенным, что он восстановит корабль и вскоре улетит отсюда.

Рон почувствовал чье-то постороннее присутствие.

Он обернулся – на краю воронки стоял маркиз Минамото и внимательно наблюдал за пришельцем.

– Вы занимаетесь исследованиями? – спросил он.

Рон понимал, что не имеет морального права на дискриминацию: если ты пришел миссионером добра к дикарям, то не должен делить их на грязных и менее грязных. Поднимая из грязи социум, нельзя заранее искать в нем неравенство, раз именно с неравенством ты намерен покончить.

– Я хочу восстановить двигательные способности моего аппарата, – ответил пришелец.

– И для этого у вас есть специальные приборы? – спросил маркиз.

– Разумеется. Каждому аппарату соответствуют приборы для управления им и приведения его в порядок.

– Я завидую нашим потомкам, – сказал Минамото, – которые смогут использовать эти приборы так, как сегодня они используют чашки и лопаты.

– Возможно, это случится еще при вашей жизни, – ответил Рон, отворачиваясь, ибо человеческий запах преодолевал водную преграду и травмировал обоняние. – Ведь ваша жизнь увеличится втрое.

– Что же за прибор в ваших руках, уважаемый гость? – спросил маркиз.

– Название его можно условно перевести как дупликатор, – сказал пришелец. – Он призван дублировать предметы, то есть изготовлять их точные копии.

– Как? Он может это делать без вашего участия? – Маркиз отличался быстрым умом.

– Да, – ответил Рон. Желание поделиться с человеком великими достижениями родной цивилизации оказалось выше отвращения к физиологическим отправлениям человеческого тела.

Рон быстро пересек водную преграду, не замочив при этом подошв, и приблизился к японскому шпиону.

– Глядите, – сказал он, наклонившись и подбирая с земли обломок ветки.

Он включил дупликатор и поднес ветку к широкому раструбу прибора. Послышалось жужжание, в выемке воздух озарился вспышкой света, дупликатор чуть дрогнул в руке астронавта, и тут же в продолговатой выемке сверху возник точно такой же сучок.

Маркиз был поражен, и даже его обычная выдержка ему изменила.

– Этого быть не может! – воскликнул он. – Это волшебство.

– Да, это волшебство, – подтвердил профессор Мюллер, который подошел к беседующим, к неудовольствию японского шпиона. – Какое счастье, что мы смогли вас спасти!

Рон отвел рукой прибор в сторону, и тот завис в воздухе. Он взял оба сучка и протянул их японцу, чтобы тот мог сравнить их.

– А что еще может ваш прибор? – спросил профессор.

Он был еще сонный, лицо мятое. Как проснулся, он, не помывшись и не справив нужду, поспешил к кораблю Рона, потому что его вдруг одолело сомнение, существует ли тот в самом деле?

– Он может дублировать любой предмет.

– А из чего?

– Может быть, вам приходилось слышать, – сказал Рон, стараясь перевести сложные понятия на язык, понятный людям, – о том, что все на свете состоит из мельчайших элементарных частиц?

– Из атомов! – ответил профессор. – Разумеется, это принятая концепция строения вещества.

– Атомы одних элементов, – сказал Рон, – могут изменяться, ибо в основе своей элементарные частицы как бы выстроены из одних и тех же кирпичиков. При необходимых обстоятельствах из атомов кислорода можно выстроить атомы золота.

– Это из воздуха? – Японский маркиз показал на сучки, что лежали рядом на его ладони.

– Разумеется, – сказал Рон, обрадованный тем, что его собеседники способны понять объяснение.

И он пошел обратно к кораблю, потому что не хотел терять время на пустые разговоры, к чему, как выяснилось, люди этой планеты весьма склонны.

– Господин Рон! – догнал его неуверенный призыв профессора.

– Я надеюсь, – ответил пришелец, не оглядываясь, – что, когда на вашу планету прибудут первые корабли галактического центра, вы увидите куда более интересные и впечатляющие приборы и устройства. Но чем раньше я починю свой корабль и улечу, тем скорее вы достигнете счастья.

И пришелец пропал, словно прошел сквозь оболочку своего корабля.

Ему было гадко, очень гадко. Он вновь включил лечебный комплекс, разумеется, маленький и немощный, какой еще может быть на индивидуальном корабле? Разве что способный вырезать аппендицит или ампутировать руку. Но с болезнью Рона он справиться не мог, утверждая, что не обладает нужной информацией.

Повиснув в воздухе и чувствуя, как диагност, схожий с многоногим жучком, ползает по его телу, Рон глядел на экран, следил за тем, что происходит в лагере экспедиции. Вот возвращаются японец и профессор. Каждый несет по сучку. Они оживленно беседуют. Навстречу им из палатки вылезает заспанный Андрюша. И первый взгляд – на могилу Молчуна. За ночь могильный холм еще более оплыл и почти сровнялся с окружающим болотом. Андрюша достает лопатку и начинает подваливать к холмику землю и мох. Рон понимал его чувства и разделял их. Живые всегда должны помнить о тех, кого уже нет. Андрюша был ближе других и понятнее Рону, недаром между ними сразу же возникла внутренняя связь. Когда Земля будет в борьбе и страданиях приобщаться к галактическому содружеству, вся надежда на таких людей, как Андрюша.