class="p1">После Володиных феерических выступлений или Таниных чемпионатов Европы или мира, где всегда побеждали ученики «Анатольевны», вся компания человек в сорок заполняла квартиру, размещаясь и в коридоре, и на кухне – везде, где только можно сидеть…

Атмосфера праздника витала в воздухе, приходил легендарный папа – Анатолий Владимирович Тарасов, великий тренер, очаровательная Танина мама Нина Григорьевна, сестра Галя, и, конечно, крайневская мама – несравненная Илечка (как до сих пор называют ее друзья маэстро). Выпивая и закусывая в хлебосольном тарасовском доме, я впервые услышал тосты прославленного хоккейного гуру: «Для тебя, Таня, второго места нет и быть не должно!» Слова настоящего, а не «квасного» патриотизма от человека, всю жизнь до конца отдававшего себя любимому делу.

У Володи и у Тани было много верных и близких друзей. Вначале ее некоторые принимали настороженно: спортсменка, к тому же известная… непонятно, чего от нее ждать. Жены Володиных товарищей даже немного ревновали. А потом все как-то само собой успокоилось, с пианистом подружились Танины друзья. Среди них был Михаил Жванецкий, который, приходя в квартиру, через какое-то время открывал свой видавший виды кожаный портфель, доставая исписанные листы бумаги. Все затихали, погружаясь в мир героев рассказов и миниатюр, теперь известных всей стране. Команда слушателей собиралась довольно разношерстная. Однажды автор с удивлением заметил, что впервые читает в таком специфическом обществе: «среди фигуристов и евреев».

Само собой, начиналось застолье и веселье…

Музыковед Женя Баранкин сообщал, что между первой и второй перерывчик небольшой, фонтанируя анекдотами и байками, поддерживая градус происходящего. На «огонек» собиралась и «утонченная интеллигенция, и не утонченная, и вообще не интеллигенция». Актриса Марина Неёлова и шахматист Гарри Каспаров, известный музыковед Марк Зильберквит с женой Леной, кинокритик Нина Зархи и музыкант Дима Сканави, замечательный скрипач и дирижер Володя Спиваков и его жена Сати, в будущем популярная телеведущая, фигурист Юрий Овчинников, журналист Виталий Мелик-Карамов, журналист и фотокорреспондент Юрий Рост, фигуристы Наташа Бестемьянова и Андрей Букин. Родители Тани сначала удивлялись – они считали, что музыкант, исполняющий классические фортепьянные произведения, должен искать тишины и покоя. А тут такой шум и гвалт! Но вскоре привыкли.

Владимир Крайнев и Владимир Спиваков на международном фестивале в Кольмаре (Франция). Фотография с посвящением Е. Табачникову от В. Крайнева. 1998

Нас с Володей Крайневым познакомил Евгений Баранкин (с которым я, как и с его женой красавицей Наташей Зив дружил с детства) в Пицунде, где на расстоянии практически километра располагались дома творчества писателей и кинематографистов. Мы с Ириной обитали у писателей, но дружили в основном и проводили время с кинематографистами. Пицунда тогда считалась суперсовременным курортом, семь белоснежных зданий в 14 этажей поднялись над вершинами вековых сосен, гармонично вписываясь в окружающий ландшафт. Друзья, солнце, море, вино – что еще надо, чтобы отлично коротать отпускное время! Все веселись как могли, но наш новый знакомый, пианист, заметно выделялся и в этом. Прошло более тридцати пяти лет со дня нашей первой встречи, а кажется, что все было совсем недавно. К величайшему сожалению, уже нет с нами блистательного, доброго и обаятельного Володи. И я полностью присоединяюсь к словам Галины Волчек, художественного руководителя театра «Современник»: «Очень легко говорить о человеке, когда он не только твой близкий друг и давний приятель, но и грандиозный художник. В восприятии творчества Владимира Крайнева, на мой взгляд, не может быть разночтений. Это всегда волнительно, всегда интересно. Он, безусловно, заражает своим виртуозным исполнением на концертах. Мне кажется, он один из лучших музыкантов, которых я когда-либо слышала».

Володя переиграл руку накануне гастрольного турне и обратился ко мне за медицинской помощью. Спустя месяц он написал на своей пластинке «П. Чайковский. Концерт № 1 для фортепьяно с Большим симфоническим оркестром Всесоюзного радио под управлением Геннадия Рождественского»: «Чтоб я так играл, как ты укалываешь. Твой пациент».

Можно только дополнить, что не мне судить о величии музыкального таланта Володи, но то, что у него было потрясающее чувство юмора, это абсолютно точно. И вообще годы дружбы навсегда сохранились в моей памяти.

Татьяна Тарасова. Лед и пламень

Субботним морозным утром 1980 года за мной на Красноармейскую приехала Татьяна Анатольевна Тарасова. «Хватит ваньку валять! Вставай! Одевайся! Отвезу тебя к волшебнику, народному целителю Иванову. Он не таких симулянтов, как ты, на ноги ставит».

Надо сказать, что в последние дни мне стало совсем худо. Похудев килограммов на восемь, имея сильно бледный вид и часто наведываясь в туалет, я с большим трудом таскался на работу, имея одно стойкое желание – при каждом возможном случае занять горизонтальное положение и лежать, лежать и лежать. Ирина обеспокоилась не на шутку и, видя, что мой язвенный колит разбушевался, отчаявшись наблюдать за безуспешными действиями моих коллег – гастроэнтерологов и иммунологов правильной медицинской ориентации, стала звонить друзьям. Дело стало пахнуть керосином.

Таня Тарасова, прилетев накануне с каких-то соревнований, со всем пылом и жаром бросилась помогать. Завернутый, как капуста, в зимние одежки, засунутый в машину, тихо посапывая, я уже через четверть часа стоял перед дверью целителя, вяло наблюдая, как Таня нетерпеливо жмет кнопку электрического звонка. В открытом дверном проеме показалась коренастая фигура плешивого мужичонки с красной физиономией. Одетый в рубашку ярко-желтого цвета с длинными рукавами, засученными выше запястий, в брюках, висевших на подтяжках, он производил впечатление бабочки-лимонницы. Широко раскинув руки в радостном приветствии и получив в подарок коробку с модными сапогами для дочери, привезенными «из-за кордона», он пригласил нас вглубь стандартной «трешки» с низкими потолками. В квартире попахивало паленым. Проходя мимо кухни, я увидел военного моряка, держащего бескозырку подмышкой и хлопотавшего над сковородой, на которой поджаривалась основательная кучка разорванных на мелкие кусочки фотографий. (Потом оказалось, что это были фотографии его жены.) В просторной комнате на диване и стульях сидело несколько человек. Потный здоровяк, держа между ногами увесистый булыжник, поглаживал его одной рукой, держа в другой телефонную трубку, что-то бормоча в нее. На стульях сидели две упитанные тетки, внешним видом напоминавшие заведующих продуктовыми отделами в продовольственных магазинах. Усадив меня и что-то нашептывая, Иванов отвел Таню в другую комнату и быстро вернулся.

– Валера! – крикнул он на кухню моряку. – Туши огонь и делай как в прошлый раз. Понял? – И, обращаясь ко мне: – У него горе – пока плавал, жена ушла. Ничего, приползет еще обратно, как миленькая.

Посмотрев на меня долгим, внимательным взглядом, неожиданно спросил: – Теперь не пьешь?

– Не пью, – сразу, но без энтузиазма ответил я.

– Ну и слава