мокасин и поставила на островок высокорослой травы. Ноги в песке лучше, чем песок в ботинках, как сказала бы бабушка.

Молча они следовали за лучом фонаря вверх по склону, ступая и проваливаясь в песок, перешагивая через заросли травы и кусты чертополоха. Если кто-нибудь когда-нибудь расчистил бы это место, то вид сверху был бы бескрайним и захватывающим, как в экзотических местах, которые она видела в журналах Vogue и Seventeen. Ее сердце бешено колотилось при мысли об уединении. Если бы она не любила Эйба и не доверяла ему, то приняла бы свое сердцебиение и дрожь за страх.

Когда они почти добрались до вершины, Бетти заметила аккуратно сложенный кардиган на клочке пляжной травы. Эйб посветил на него фонариком. Цвета морской волны с жемчужными пуговицами. Она видела его раньше, но в этом сезоне, согласно журналу Seventeen, это был популярный цвет. Кардиган мог принадлежать кому угодно.

Затем Бетти услышала неразборчивый звук. Глубокий голос. Гортанный. Животное? Это больше походило на утробный возглас или пыхтение, чем на вой дикой кошки или скулеж потерявшейся собаки. Сделав еще один шаг, Эйб упал на живот, как будто прятался в лисьей норе, и посветил фонарем на укрытие. Бетти опустилась рядом с ним и увидела две пары ног – человеческих ног. Колени, бледная кожа, голый зад? Она зажмурилась и закрыла уши руками.

– О боже! – прошептала Бетти. – Они…

– Занимаются любовью. – Эйб поцеловал ее в щеку и прижался губами к ее руке. Бетти опустила руку, но глаза не открыла. Она была в ужасе. Они занимались этим на улице? На земле?

– Они ушли?

Эйб усмехнулся.

– Они смылись, как только увидели свет. Думаю, это неплохой способ забыть о том, что происходит дома.

Бетти открыла сначала один глаз, следом второй и перекатилась на спину.

– Да как они посмели! – Они испортили ей вечер и ее любимое место.

– Как ты думаешь, кто это был? – спросил Эйб.

– Марв и Элеонора.

– Почему ты так думаешь?

Кто еще это мог быть? Хотя кардиган цвета морской волны казался немного скромным для Элеоноры. И разве она не была одета во что-то розовое? Бетти уставилась сквозь листья и сломанные ветки. Звезды ярко сверкали и казались просто недосягаемыми. Иногда она чувствовала то же самое по отношению к Эйбу.

– Это должны быть они, – сказала Бетти. – Марв вырос, проводя каждое лето у Штернов. Не так много людей знают об этом месте. Кто еще это мог быть?

– Да кто угодно, – ответил Эйб.

– Не здесь. Это должен был быть Марв. Разве ты не видел, кто это был?

Эйб рассмеялся, но его смех не был злым.

– Я пытался не смотреть!

Щеки Бетти пылали от смущения, при этом она понимала, что Эйб смеялся не над ней. Ее сердце было в надежных руках.

– Они даже не любят друг друга. Не по-настоящему, – сказала Бетти.

Взявшись за руки, они начали спускаться вниз по дюне в темноте.

– Я бы хотела вернуться домой, – сказала она. – Думаю, что для одного вечера достаточно. – На самом деле она имела в виду совсем не это, но Эйб не стал спорить. И он не отпустил ее руку.

Если бы она занялась любовью с Эйбом, стали бы все шептаться о ней так же, как она только что о Марве и Элеоноре? Что, если бы они целовались, и кто-нибудь их увидел? Стала бы она еще одной девушкой, соблазненной летним романом, или все было бы по-другому, потому что они с Эйбом были влюблены и планировали будущее?

Эйб сжал ее руку.

– Давай притворимся, что сегодняшнего вечера никогда не было. – После короткой размолвки они разговаривали, смеялись, целовались и делились мороженым. Она узнала о его отце. Они сблизились, их связывало разочарование. Она не была уверена, что смогла бы забыть такой чудесный вечер, даже если бы попыталась.

* * *

На следующий день вместо того, чтобы обедать с бабушкой и дедушкой, Бетти отправилась в фойе их дома, лизнула языком одну из трехцентовых марок, которые нашла в ящике стола Зейде, и наклеила ее в углу конверта, адресованного Патриции в Нью-Джерси.

Письмо было написано на обеих сторонах плотной бумаги кремового цвета с гравировкой и монограммой Бетти. Под черной выгравированной завитками надписью «БКШ» каллиграфический почерк Бетти заполнял страницу. Она немного приврала о своих приготовлениях к Барнарду – о книге, которую читала, об одежде, которую упаковывала, о предвкушении, которое испытывала. По правде говоря, Бетти вообще не думала о том, чтобы уехать из Саут-Хейвена, потому что это означало оставить Эйба.

Бетти выглянула в окно, открыла дверь.

– Я думала, ты никогда сюда не доберешься.

– Не все могут приходить и уходить, когда захотят, как ты, – сказала Джорджия. – Мы работаем на настоящих работах.

Бетти фыркнула и раздула ноздри. Джорджия могла быть такой врединой.

– Оставь ее в покое, разве ты не видишь, как она взволнована? – Дорис повернулась к Бетти. – Теперь мы тут. Чем мы можем помочь?

Бетти кинула конверт на журнальный столик «Парсона» и повела своих подруг наверх, где на кровати Бетти лежали три юбки и три блузки разных оттенков, узоров и сочетания красного, белого и синего. Бетти, Джорджия и Дорис встали напротив модной коллекции в патриотическом стиле.

– Ты в порядке? – спросила Джорджия.

– Почему ты спрашиваешь? – ответила вопросом на вопрос Бетти.

– Ты ни слова не сказала о своем свидании, поэтому я подумала, что оно было не очень удачным.

– Все было просто восхитительно. – Бетти не собиралась никому не рассказывать об инциденте в дюнах. Она никогда больше не хотела вспоминать об этом.

– Восхитительно? И это все? Это на тебя не похоже, – возразила Дорис.

– Ну. – Бетти постучала ногой по полу. – Видимо, сейчас я просто сосредоточилась на этих нарядах. – В это ее подруги поверили бы.

– Они все красивые, – сказала Дорис. – Мне не очень приятно это говорить, но имеет ли это значение? Ты будешь выглядеть потрясающе, что бы ты ни надела.

– День независимости – не праздник моды, ты ведь это знаешь? – уклончиво спросила Джорджия, в ее голосе звучало извинение, а не констатация факта. – Речь идет о независимости.

Точно.

– Все связано с модой. Или ты забыла?

Джорджия засмеялась и откинулась на подушки.

– Прости меня. – Она указала. – Вот это и это.

Бетти подпрыгнула и захлопала в ладоши, схватила темно-синюю юбку с золотыми пуговицами и белую в синюю полоску матросскую блузку, тоже с золотыми пуговицами. Она показала Дорис и Джорджии маленький красный якорь, вышитый на нагрудном кармане.

– Что ж, тогда ты готова. Красный, белый и синий, – сказала Дорис.

Бетти приложила блузку