– Мой глаз!..

– Это лишь глаз, Ове, – рычит дрожащим от волнения голосом Ньял, – потому мы и рождаемся с двумя!

Но для лучника потеря глаза – великое горе, ведь как будет целиться он, имея лишь одно око? Ренэйст дрожащими пальцами придерживает побратима за плечи, оглядываясь по сторонам. Разгневанный змей обвивается вокруг кнорра, стискивая его в смертельных объятиях, и сквозь шум суматохи слышит она, как трещит древесина их судна. Ове прижимается лбом к ее плечу, с трудом стоя на ногах после удара, и Волчица крепко обнимает его, подняв испуганный взгляд на Ньяла. Рыжеволосый юноша выглядит растерянным и испуганным; могли ли допустить они мысль, что первый их набег окончится так?

Конунг велит покинуть кнорр, спрыгивая в воду, дабы перебраться на драккары. Быть может, пока чудовище будет занято опустевшим кнорром, им удастся отплыть достаточно далеко, чтобы у него не возникло желание преследовать их? Нельзя оставаться здесь, вот-вот погибнет корабль, сжатый смертоносными тисками. Ренэйст оглядывается на Хакона, и тот, обрубая веревки, сдерживающие пленных, кивает ей в сторону борта, велев тем самым следовать приказу конунга. Вместе с Ньялом подводят они Ове, помогая ему взобраться ногами на корму, и с драккара в воду прыгает Хейд. Островитянка подплывает как можно ближе к кольцам морского чудовища, откинув с лица темные волосы, и кричит, протянув руку:

– Держись, Ове! Я ловлю тебя!

Из подола своей рубахи Олафсон делает для него повязку, и она уже насквозь пропитана кровью. Ослабевший юноша выскальзывает из рук своих братьев по оружию, погружаясь в воду, и Хейд тут же ныряет за ним, помогая лучнику всплыть на поверхность. Придерживая его голову над водой, Хейд, испуганно глянув на змея, с трудом плывет назад, к драккару, где уже другие воины помогают ей поднять Ове наверх. Убедившись, что дальше о нем позаботятся, Ньял хватает девушку за плечи и кричит, стремясь перекричать царящий вокруг хаос:

– Я прыгну первый, а ты – за мной! Клянусь, Рена, я поймаю тебя, просто прыгни!

Не дожидаясь ответа, Ньял ловко перепрыгивает через борт корабля, и в следующий же миг огненная его макушка исчезает под водой. Кнорр практически пуст, последние воины прыгают в воду, и Ренэйст оглядывается назад, стараясь найти Хакона. Он стоит с другой стороны, помогая спрыгнуть в воду солнцерожденным детям, и конунгова дочь все же ставит одну ногу на покрытую трещинами перекладину, борясь со сковывающим ее ужасом. С самого детства боится она воды, и совершить подобный прыжок – чистое безумие. Как может она окунуться в темные эти глубины, не испытывая при этом страха? Белолунная крепко жмурится, подаваясь вперед, но среди треска древесины, не выдерживающей силы сдавливающих корабль змеиных колец, она слышит тонкий девичий крик:

– Стойте! Помогите нам!

Обернувшись, замечает Белая Волчица ту самую славянку, которую видела в объятиях ведуна. Перепрыгивая через появляющиеся в палубе разломы, подбегает Ренэйст к ней, замечая и самого ведуна, что пытается выдернуть из-под рухнувшей мачты придавленный ею конец веревки, которой они связаны. Солнцерожденный кидает на нее полный ненависти взгляд, ладони его стерты в кровь, и он дергается вперед, стремясь закрыть своим плечом хрупкую девушку, когда луннорожденная выхватывает небольшой нож, покоящийся на ее поясе. Опустившись на одно колено, Рена разрезает веревки, связывающие тонкие девичьи запястья, после чего поворачивается к ведуну. Их взгляды встречаются, и она видит, сколько гнева и ненависти плещется на дне карих глаз. Едва став свободным, юноша тут же вскакивает на ноги, притягивая к груди свою возлюбленную. Ведун оглядывается по сторонам, быстрым шагом направляясь к корме, и Ренэйст спешит следом, чувствуя, как с каждым шагом, что приближает ее к воде, ей становится все тяжелее идти.

Но боги жестоки, как и чудовища, рожденные в ужасающем союзе. Змей сжимает кольца сильнее, и кнорр разламывается на две части прямо под ногами ведуна. Ренэйст бросается вперед, хватая его за плечи, спасая тем самым от падения, и свет Солнца над их головами закрывает голова чудовища. Испуганно замирают они, три мышки перед могучим хищником. Нет им спасения.

– РЕНЭЙСТ!

Хакон замирает с противоположной стороны разлома, глядя на свою возлюбленную в бессильной ярости. Он протягивает руку, с трудом устояв на досках, что распадаются буквально под ногами, и велит ей прыгать. Опустив взгляд, смотрит конунгова дочь на пропасть, что распахивает пасть перед ними, и, обернувшись, крепко сжимает ладонью плечо ведуна, заставляя его посмотреть на нее.

– Брось ее! – кричит она, второй рукой указывая на Медведя. – Он поймает! Иначе мы все погибнем!

Лицо юноши перекашивает от злобы, когда понимает – у него нет иного выхода. Отстранив от себя жмущуюся к его груди девушку, солнцерожденный обхватывает руками влажное от слез лицо. Вглядываясь в глаза, что-то говорит, но из-за стонов умирающего корабля Ренэйст не может разобрать ни слова. Ведун целует ее, резко прижавшись губами к губам, после чего подхватывает на руки, кидая ценную свою ношу в сторону Хакона. Берсерку удается поймать девушку за руку, сжав тоненькое запястье в своей хватке, после чего он отступает на шаг, прижимая ее к груди. Мужчина хочет что-то крикнуть, но ему приходится отступить, ведь в следующий миг хвост змея, подобно хлысту, опускается на палубу, окончательно разбивая кнорр на части.

Ей становится так страшно, что она словно бы прекращает бояться. Видит над головой голубое небо, и весь мир словно замирает. Не слышит ничего, кроме стука своего сердца, и не может вымолвить ни слова.

Ренэйст падает в воду, и удар выбивает воздух у нее из груди. Распахивает луннорожденная рот, силясь сделать вдох, и нутро ее тут же наполняется водой. Страх сковывает тело, вода окутывает мутным покрывалом, лишая воли, и, обессиленная, воительница прекращает сопротивляться, позволяя увлечь себя на дно вместе с обломками корабля и награбленного ими богатства.

Кажется ей, что снова она маленькая девочка, вышедшая из дома в мрачный и темный лес. Что не Хэльвард, не Витарр, а именно она ступает на хрупкий лед, что, проломившись, утягивает ее на дно. Спустя столько зим богиня Вар пришла, чтобы забрать свой долг, и нет у Ренэйст права противиться. Не думает она ни о брате, ни об отце, ни о возлюбленном, даже о том, чтобы бороться за свою жизнь, не мыслит.

Самый страшный ее кошмар становится правдой, но Ренэйст вовсе не страшно.

Тьма окутывает ее, и весь мир исчезает под толщей воды.