Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Можно мне увидеть его?..
Врач отрицательно покачал головой:
– Он в реанимационном блоке. Туда запрещен доступ... даже родственникам.
Значит, и проститься с ним она не сможет… Вообще ничего не сумеет объяснить… Просто будет ждать здесь, за закрытыми дверями, пока ей не сообщат о том, что… все?
Она вскинулась, дернулась вперед, почти врезаясь в мужчину. Нужно донести, любым путем объяснить, что ей просто жизненно необходимо попасть туда… Но… необходимо для кого? Если Лешке… уже все равно ничем не помочь...
– Пожалуйста… позвольте мне… Я должна сказать ему… что у нас будет ребенок…
Доктор опустил в глаза на ее еще совершенно плоский живот. И почему-то нахмурился.
– Ваш муж в коме. Он все равно не смог бы ничего услышать.
– Я хотя бы попытаюсь. Вдруг он придет в себя…
– А вот этого совсем не стоит желать, – сухо проговорил врач. – Если бы он пришел в себя, то лишился бы рассудка от боли. Так что его бессознательное состояние в данном случае только плюс. Как это ни прискорбно.
Он двинулся в сторону дверей, показывая, что разговор окончен.
– Подождите!
Только после оклика Ольга увидела Мирона, который, как оказалось, все это время находился рядом. – Уделите мне несколько минут, пожалуйста.
Он отвел доктора в сторону, к серому окну, за которым бушевала осенняя непогода. Заговорил, только убедившись, что женщина их не слышит.
– Я заплачу любую сумму, чтобы Вы пропустили ее в палату.
Его предложение собеседнику явно не понравилось.
– Кто Вы такой?
Мирон пожал плечами.
– Друг.
– Вот что… друг… Если вы действительно хотите помочь, то лучше увезите ее отсюда, а деньги приберегите для похорон. И для будущего ребенка, которому придется расти без отца… А в реанимацию я ее не пущу.
– Но почему нет? Если все так, как вы говорите, и Ливанов умирает, неужели она не имеет права с ним проститься?
Врач усмехнулся, однако в его смехе не было ничего веселого. Напротив, от этого звука сделалось жутко.
– Вам когда-нибудь приходилось видеть пострадавшего при пожаре?
Мирон отрицательно покачал головой.
– В таком случае я поясню. Речь идет не о царапинах и ссадинах, замазанных зеленкой. Не о переломе, прикрытом гипсом. Даже не о рваной ране и пропитанных кровью повязках. То, что сейчас находится за этими дверями, не имеет ничего с общего с тем человеком, которого она, – мужчина кивнул в сторону Ольги – любила. Черная обгоревшая плоть… Изуродованная до неузнаваемости. Не способная ни шевелиться, ни даже дышать самостоятельно… Вы всерьез полагаете, что это – подходящее зрелище для беременной женщины? Я так не думаю. И, уж поверьте, мне вполне достаточно проблем, чтобы добавлять к ним еще и ее выкидыш, которым может оказаться вполне реальным, если уступлю вашей просьбе. Постарайтесь как-то объяснить это своей … подруге. А сейчас извините, меня ждут пациенты.
Мирон присел рядом с Ольгой, не представляя, что сказать ей. Как утешить. Ее нелепая игра с бывшим мужем заканчивалась слишком неправильно и жестоко.
– Я должна туда попасть… – прошептала она, не глядя на мужчину.
– Оль… Он пострадал … сильно. Тебя не нужно это видеть… Чтобы не повредить малышу…
Она вдруг рассмеялась, зло скривив губы.
– Я похожа на фарфоровую куклу, которая рассыплется, едва встретит неприятную для взора картинку? Ладно, доктор, он чужой человек… Но ты же знаешь меня уже не первый год! И тоже считаешь, что я испугаюсь? Сейчас, когда у меня остались может быть считанные минуты застать его живым? Может быть, ты отвезешь меня полюбоваться морскими пейзажами? Или угостишь успокоительным чаем в уютном кафе? Давай, позаботься обо мне!
Кричать она не могла, не забывая ни на мгновенье, где находится. Но даже шепот зазвенел в пронзительной тишине отделения, заставляя уже довольно далеко отошедшего доктора остановиться, вслушиваясь в ее надрывные слова.
– Я все это время ненавидела его… за то, что он сделал…, что предал меня… так и не сказал, что любит. А знаешь, сколько раз сама говорила ему о своих чувствах? Знаешь, Мирон?! Один! Один раз, еще накануне свадьбы. Я специально вспоминала, думала, что этого просто не может быть… За все время, которое мы провели вместе, только единственный раз смогла подобрать слова, чтобы сказать о том, что испытываю к нему на самом деле. Мне казалось, что все и так очевидно… А ведь любила его и… все время ждала, что ОН мне об этом скажет… А он тоже ждал… И так и не дождался! И уже никогда не услышит! И не узнает, что я ношу ЕГО ребенка!
Она метнулась по коридору, догоняя врача. Вцепилась в рукав, совершенно не заботясь о том, как это может выглядеть со стороны.
– Умоляю Вас… Я подпишу любые бумаги… у меня не будет никаких претензий, если… если что-то случится… Я должна увидеть мужа. Пока он жив… Пожалуйста…
За двадцать лет работы в отделении ему приходилось встречаться со многим. Слезы, отчаянье, истерики был привычны, особенно когда смерть находилась так близко. Но эта женщина не плакала. Не кричала. И была вполне адекватна, несмотря на сложность ситуации и беременность.
Он не любил отступать от им же установленных правил, но такая настойчивость вызывала уважение. Медленно кивнул, по-прежнему сомневаясь в правильности принимаемого решения.
– У Вас пять минут, не больше. Пойдемте, я дам Вам халат.
Глава 25
Ей сразу бросилось в глаза огромное количество датчиков и каких-то непонятных приборов, окружающих странную, напоминающую ванну, конструкцию. Ольга несколько раз обвела глазами помещение, не понимая, почему оно пустует. Даже показалось на мгновенье, что доктор направил ее не в ту палату.
Дышалось с трудом. Воздух, влажный, густой, был пропитан запахом лекарств и его чего-то, незнакомого, но резкого и неприятного. Ее внезапно замутило. Сдавливающий сердце страх усилился. Сознание рисовало разные картинки, одна ужаснее другой, но все они были слишком далеки от реальности, от того, что пришлось увидеть в той самой «ванне», оказавшейся на самом деле кроватью. В глубине которой находился…
Она зажала рот ладонью, пытаясь сдержать и крик, и накатившую тошноту. Застыла, не в силах отвести взгляда.
Бинты, пропитанные бурыми пятнами, покрывали большую часть тела, оставляя на виду лишь небольшие участки, закрытые каким-то черным, сморщенным материалом.
