Ноут и зарядка.

Неожиданно на глаза навернулись слезы. Но она же не насовсем уходит! И родители тоже…

– Аля, – мама заглянула в комнату. – Ну ты не переживай только.

– Я не переживаю.

– И веди себя хорошо.

Обязательно. Она будет носить шарф и не станет забывать дома перчатки. Купит чехол для телефона, такой, на веревочке, потому что телефон она тоже имеет обыкновение терять. Обувь обязуется вытирать насухо и чистить…

– Мне бабушка звонила, – мама прикрыла дверь. – По поводу той… женщины. Он действительно был с ней знаком?

Вот так номер. А бабушка, которая клялась, что никогда не лжет, оказывается, соврала Алине. Никому не рассказывала… а маме вот рассказала. И про Леху тоже.

Он обещал приехать, но что-то задерживается. Наверное, и к лучшему. Может, сегодня вообще остаться дома? Если родители уезжают… это же хороший повод.

– Алина, что бы ни случилось, не вздумай ей верить. Она не твоя сестра. Ни родная, ни двоюродная, никакая!

Мама подняла пушистый свитер, связанный Алиной в прошлом году, но ни разу не надетый, потому как свитер вышел слишком уж обтягивающим и Алина стеснялась.

– Она и к тебе приходила?

Зато слезы ушли, сменившись здоровой злостью. Каким все-таки бесцеремонным существом надо было быть, чтобы вот так лезть в чужую семью.

– И ко мне. И к папе. Он очень сильно расстроился. Думал, что я поверю в эту неверность, но это глупо! Совершенно глупо.

Наверное. Алина попыталась представить, что кто-то заявляет, будто он – незаконнорожденный ребенок ее супруга. Хватит ли сил поверить мужу?

– Я велела ей убираться. И пригрозила, что, если она вернется, то разговаривать будет не со мной.

– А с кем?

– Аля, ну откуда я знаю, с кем! Я вспылила. А девица поверила в угрозу. Наверное. Потому что больше не объявлялась. Но меня беспокоит, что твой муж имел с ней дело. Он показался мне хорошим человеком…

Выжидающее молчание.

– Они были знакомы. Недолго. И потом она пропала.

Свитер лег в чемодан. Родителям тоже надо вещи собирать, а если Алина останется, то будет мешаться под ногами, маму отвлекать, и вообще, папа прав. Пора оставить родителей в покое.

– Просто говорят, что я на нее похожа и… все.

– Ясно, – мама наклонилась и поцеловала Алину в макушку. – Аль, еще вопрос… та машина, на которой ты приехала. Ты уверена, что можешь принимать такие подарки?

– Неа.

– Тогда хорошо… не обижай мужа.

Его обидишь.

Славка грыз ногти.

Он забыл про то, что ходил к маникюрше и к педикюрше тоже, потому что приличный человек должен выглядеть соответствующим образом. И прическу растрепал. И от галстука избавился.

– Надо прекращать, – сказал он, судорожно вздохнув.

– Как?

Леха прекратил бы, когда бы знал, как это сделать. Но думалось совсем не о деле, но о том, что он накричал на Альку и та теперь обижается. Думает, что Леха жадный.

Объяснить же, что он просто испугался, не выйдет, ведь тогда придется объяснять и все остальное.

– Кара была шлюхой. Серьезно, Леха. Обыкновенной шлюхой, из тех, которые на трассе стоят. – Славик вытер пальцы о штанину. – У нее была другая фамилия. А пять лет назад она сделала себе другие документы. Ей помогли… там маньяк был.

Славиков рассказ, спокойный, как будто бы речь шла о вещах совершенно обыкновенных, окончательно убедил Леху, что ничего-то он в людях не понимает.

– Дашка нас пристрелит, – обреченно заметил Славик, принимаясь за ногти левой руки. – Сначала тебя. Потом меня. Или наоборот. Но если сейчас сдадимся, то хотя бы без пыток…

– Погоди.

Сашку убили потому, что она знала что-то про те дела…

…она тоже подрабатывала…

…могли пересекаться. Но тогда почему Сашка промолчала? Карину она ненавидела люто. Подрались даже…

Стоп.

Воспоминание удалось выцепить. Леха не застал начала драки. Он вообще случайно оказался в том кафе. Ехал и пить захотел, еще парковку искал долго, а потом увидел Каринину машину.

Каре «жук» не понравился. Слишком обыкновенный.

Обыкновенность – синоним вульгарности, а Кара во всем должна быть особенной. Но «жук» стоял, забравшись правыми колесами на тротуар. И на зеркальце покачивалась связка сандаловых бус, привезенных не то из Палестины, не то с Тибета.

Ее Леха тоже узнал.

А потом увидел через стекло Кару, которая с кем-то разговаривала. И по виду стало ясно, что разговор не клеится. Он и вошел-то, чтобы поддержать, а то мало ли… люди всякие встречаются. Увидел Сашку, удивился – ну как-то не укладывалось в Лехиной голове, что эти двое способны вот так просто встречаться, да еще и в кафешке. А Карина вдруг крикнула:

– Смотри, подавишься когда-нибудь!

И водой в лицо ей плеснула.

Сашка с визгом бросилась, вцепилась в волосы… пришлось разнимать. Потом еще Сашка сказала:

– Ты за это дорого заплатишь, шалава. Готовь кошелек…

А ведь деньги Кара и вправду тратила охотно. Много. Но куда – непонятно. Она не покупала себе вещей, точнее, покупала, но платил всегда Леха. И за ювелирку тоже. Кафе, рестораны… это ж мелочи. А Кара все жаловалась, что Леха скупой. И требовала больше.

Для кого?

И не потому ли Сашка перестала искать работу, а заодно вдруг квартирку прикупила? Складывается все… один к одному. Как Леха раньше не видел?

Славка с ним согласился, что все логично, а не видел Леха потому, что видеть не желал. И главное в другом: если Сашка знала Кару, то могла она знать и того, кто ее убил. Снова за шантаж взялась, да только тот, другой, предпочел решить проблему иначе.

– Пашка или Мишка, – Славик вслух произнес то, о чем Леха думал. – Сам посуди. Они с Сашкой учились вместе. И росли тоже. И вообще были знакомы давно.

Это было заманчиво – сузить круг подозреваемых до двух человек, но Леха мотнул головой. События последних дней заставили его по-новому взглянуть на людей:

– Ты знаешь, чем Максик вне работы дышит? Или Егорка?

– А меня тоже подозреваешь?

– Ну… – придется признаваться. – Подозревал.

Славка кивнул и в свою очередь признался:

– Я вот не помню, где ночью был. И чего делал. Дашка мне сказала, что я был с нею. А не сказала бы, то и… Ты прав. Надо подымать всех, – подытожил Славка, откидываясь на сиденье. – Карину. И наших… и твоих. Леха, может, оставишь как есть? Тебе не понравится. В людях хватает грязи.

Отступать было поздно.