Вместо свалки металлолома «Грог Розалия» попала в ремонтный док, откуда вышла лишь спустя год. Внешний вид сейнера практически не изменился, но это было абсолютно другое судно. Спрятанное внутри сейнера электронное оборудование позволяло использовать судно как ракетную лабораторию.

Мустафа Девлин вышел из душной капитанской рубки и с наслаждением вдохнул свежий морской воздух, пропитанный йодом и солью. Потом поднял голову и долго всматривался в ночное небо, на огромные мигающие алмазы звезд, которые гроздьями свисали так низко, что казалось – протяни руку и ухватишь парочку-другую.

Афганец опустил голову и, повернувшись, посмотрел на корму сейнера, где обычно укладывались рыболовецкие снасти. Сейчас это место было затянуто брезентом, скрывая груз от посторонних глаз. Возле брезента сидели двое смуглолицых матросов, о чем-то оживленно переговариваясь между собой.

«Мир становится все больше и больше безумным, – глядя на матросов, подумал Мустафа. – Людей уже мало волнует своя вера, своя страна, свой народ. Куда больше сейчас для них значит собственное благополучие. За деньги они готовы не только страну и веру продать, но даже собственную душу отдать в заклад». – Неожиданно Девлин спохватился, понимая, что он не только не лучше мексиканских матросов, которые вынуждены таким способом содержать свои семьи, но даже хуже. Его борьба за веру уже давно стала прикрытием обычных убийств. Все, что он умел делать, так это убивать, и только этим с упорством обычного маньяка и занимался. А покровительство всемогущего Сосновского позволяло в угоду магнату убивать еще больше и изощренней.

«Пролитой мной кровью можно было весь Коран переписать», – с горечью подумал афганец.

Тем временем «Грог Розалия» снизила скорость и теперь на легонькой волне прыгала, как рыбацкий поплавок. Но вскоре капитан выставил сейнер так, что качать почти перестало. С шумом за борт полетели два тяжелых якоря, через минуту палуба сейнера ожила. К двум матросам добавилось еще четверо. Они обнажили длинную балку пусковой установки, на которой была уложена похожая на гигантский карандаш цилиндрической формы ракета. Следом включились системы управления. С приглушенным гулом балка с установленной на ней ракетой стала подниматься вверх. Приняв почти вертикальное положение, установка развернулась, выставляя сопла маршевого двигателя ракеты за борт.

После этого матросы одновременно покинули корму, укрывшись в надстройке сейнера и плотно прикрыв тяжелую стальную дверь-переборку.

Из рубки вышел капитан, немолодой мужчина с коротко подстриженной седой шкиперской бородкой. Сейчас на его голове вместо щегольской фуражки была обычная солдатская каска времен войны во Вьетнаме, а глаза прикрывали очки с толстыми темно-синими стеклами. Такой же набор защитных средств капитан предложил и Мустафе.

«Если при старте ракета взорвется, не спасут ни железная каска, ни стальная переборка, – глядя на ракетную установку, подумал Девлин. – Наша „Грог Розалия“ просто превратится в большой костер».

Тем временем, пока афганец облачался в защитные средства, внутри небольшого суденышка в крошечной каюте за столиком, заставленным электронной аппаратурой, сидели двое мужчин преклонного возраста. То и дело щелкая различными тумблерами, они внимательно следили за показаниями приборов.

Бывшие инженеры-конструкторы Днепропетровского ракетного завода «Южмаш» в свое время оказались на грани нищеты и были готовы на все, лишь бы ее избежать. Их нашли люди Сосновского и сделали предложение о сотрудничестве с одной из западных фирм. Чтобы выжить, конструкторы променяли Родину и честь на деньги и ни разу об этом не пожалели.

– Проверку систем закончил, все параметры в норме, – доложил один из инженеров, худосочный старик с длинными всклокоченными седыми волосами.

– Значит, пуск, – ответил второй, крепыш в очках с толстыми стеклами диоптрий, надавливая большим пальцем правой руки красную кнопку…

Из сопл ракетного двигателя вырвались снопы пламени, температура горения оказалась такой высокой, что от поверхности моря поднялось кудрявое облако пара. Ракета сорвалась с направляющей балки и с грохотом унеслась в черное бескрайнее небо. С каждой секундой огненный шар все дальше удалялся, превращаясь в яркую красную точку.

Едва точка растворилась среди россыпи звезд, капитан снял очки и включил сигнал аварийного сбора команды.

Каждый матрос досконально знал свои обязанности, и уже через несколько минут пусковая установка была закрыта брезентовым чехлом, якоря подняты, и «Грог Розалия», умиротворенно тарахтя судовым дизелем, шла в обратном направлении. Мустафа Девлин, оставив очки и каску в рубке, быстро спустился вовнутрь сейнера.

В командном пункте его встретили веселящиеся инженеры-ракетчики.

– Только что вышел на связь Наблюдатель, «посылка» достигла «адресата», – сообщил один из инженеров, держа в руке трубку спутниковой связи. – Отклонение около ста пятидесяти метров.

– В нашем варианте практически идеальный результат, – широко улыбаясь, добавил второй. Он снял с носа очки и стал протирать носовым платком стекла…

Исследования возможного крупного вооруженного конфликта в Ближневосточном регионе вылились в настоящее информационное цунами. Каждое сообщение перепроверялось несколькими независимыми источниками. Если требовалось, то вопросы корректировались, уточнялись и снова направлялись обратно агентуре.

Смерть Арчибальда Мальборо оказалась тем самым брошенным камнем, от которого пошли круги по всему миру, как по воде…

Генерал-полковник Журавлев каждый день изучал десятки, если не сотни шифровок, аналитических справок и пояснений. Для мобильности работы группа экспертов расположилась в соседнем помещении, рядом с генеральским кабинетом. Но тем не менее «Комитет информации» все еще был далек от разгадки последнего ребуса ветерана английской разведки.

Приехав в семь утра на работу, Андрей Андреевич Журавлев попросил референта принести чашечку крепкого кофе без сахара.

Глядя на осунувшееся лицо генерала и темно-фиолетовые круги под глазами, референт негромко предложил:

– Может, лучше чай с лимоном и медом? – Но, наткнувшись на грозный взгляд шефа, молча удалился.

Руководитель «Комитета информации» глянул на настольные часы. «Семь десять – время получать сообщение», – отметил про себя Журавлев. И действительно, в кабинет вошел офицер связи с кожаной папкой в руках.

– Разрешите, товарищ генерал, – проговорил майор-связист и, зная, что Журавлев не больно жалует уставной церемониал, не дожидаясь ответа, раскрыл папку и ровным голосом начал зачитывать шифровку: – «Ягуар» сообщает: «Мониторинг политических взглядов на США и Израиль. Особого накала в среде низших слоев населения Египта не наблюдается. По крайней мере, отсутствует какая-либо истерия».

– То же самое ответили военный атташе и посол, – недовольно проворчал генерал-полковник. Такие же ответы пришли из посольств и агентуры не только Египта, но и Сирии, Ливана и Иордании. Да, в этих странах не любили Америку и Израиль, этого не скрывали даже высокопоставленные чиновники. Но и специально истерия не нагнеталась. Выходило, что для войны в этом регионе нет логических предпосылок. – Что-то еще?