— Да уж!..

— Так что с равным успехом и с большей пользой для общественной безопасности ваш «друг» мог бы направить свои усилия против всей этой шушеры, если у него других забот нет. И искать особо не надо — бери любую газету и шуруй по списку. Однако его интересует только этот, нынешний, конкретный случай. Далее. Основной ведовской постулат гласит: «За всё нужно платить. За „ничто“ и получишь „ничто“». Причём плата должна максимально соответствовать уровню работы. В данном варианте речь идёт о сумме такой астрономической, что не приходится сомневаться в наличии особых условий оплаты и неких побудительных мотивов, которыми руководствовался наш «икс». Следовательно, это — локальный эпизод. А ваш эфэсбэшник явно пытается преувеличить возможные последствия и перспективы! И последнее. Порчу можно продуцировать, её можно снять. Только одного нельзя сделать: её невозможно уничтожить.

— Как? А куда же она девается, например, когда её снимают?

— Усиленная, возвращается к своему отправителю.

— То есть, к тому, кто её навёл?

— Здрасти вам! С какой стати? Тот, кто её наводил, — всего лишь исполнитель, а если говорить совсем точно, то, вообще, посредник между заказчиком, заплатившим ему за работу, и тем самым Поставщиком, который располагает этим «товаром» в неограниченных количествах. Порча — любая: приворотно-отворотная, на одиночество, неудачу, болезнь или смерть — наводится от имени заказчика, который её купил, сознательно совершив, тем самым, неискупимый грех перед Богом, по сути, пойдя на сделку с дьяволом. И здесь продолжает действовать всё тот же закон: «За всё нужно платить». Поэтому, честно говоря, я не очень завидую тому умнику, который «заказал» эту вашу гоп-компанию. Равно, как и любому, кто решил бы попытать счастья аналогичным образом в других сфэрах.

— Хорошо, а если человек, в результате умер?

— Значит, порча перейдёт на его ближайших родственников, пока кто-то из них не надумает от неё избавиться и не обратится к толковой бабуське.

— А если покойник был одинок?

— Вернётся сразу к заказчику. Так что, если кому-то и пришла бы бредовая мысль взойти подобным макаром на политический Олимп, он вряд ли подошёл бы даже к его подножью. Кроме того, я не стал рассказывать о разных степенях защиты, природной и искусственной, или благословении, которые делают просто невозможным наведение порчи на некоторых людей… Олег, я понимаю, что тебя эта тема захватила своей новизной, тем не менее давай не будем на ней зацикливаться. А углубился я в подробности единственно из желания объяснить, почему так уверен в том, что Белов намеренно вводит вас в заблуждение. Вот зачем ему это понадобилось — вопрос! Касаемо же ситуации в целом, у меня есть некоторые соображения. Но вначале тебе нужно определиться с собственной позицией.

— Считай, я уже определился.

— В этом случае ты должен пообещать, что точно выполнишь все необходимые действия, какими бы абсурдными или непонятными они ни казались. Это в твоих же интересах.

— Можно хотя бы узнать, о чём речь?

— Ты не понял? О той самой «защите», без которой ты имеешь все шансы очень скоро перейти из состояния в положение.

— Даже так? — попытался улыбнуться Круглов.

— Только так, — спокойно уточнил его учитель.

— Договорились. Обещаю.

— О’кей! Когда там у нас полнолуние?.. — Саныч взглянул на висящий около двери большой красочный календарь. — Вау, послезавтра! Чудесно. Я дам координаты одной женщины, живёт она километрах в сорока от города. Тебе нужно будет поездить к ней в течение нескольких дней и очень чётко, то есть скрупулёзно проделать всё, что она скажет. Зовут её Агата. А сейчас всё-таки пройдём в комнату, и я там продиктую список вещей и продуктов, которые при этом понадобятся и которыми тебе нужно обзавестись ещё сегодня. Да, вот ещё что! Когда вы встречаетесь у генерала?

— В шесть.

— Это точно?

— Абсолютно.

— А ты бы не мог потом вывести своего комитетчика «подышать» минут на пять?

— Не знаю даже… Это непросто. Хочешь на него взглянуть?

— Хотя бы посмотреть, если уж ты не можешь предложить что-нибудь более существенное!

— Например?

— Например, волос.

— Какой волос?

— Хороший вопрос, — Саныч состроил смешную гримасу. — Любой. Главное — чтобы его. А из какого места выдернут — не суть…

Проводив наконец своего ночного гостя, он вернулся в комнату, устало опустился в кресло-качалку и в задумчивости прикрыл глаза.

С одной стороны, откровение Круглова явилось для него полной неожиданностью, и почти четырёхчасовое ночное бдение потребовало колоссальных психических и энергетических затрат. С другой — он усмотрел в этом явный знак свыше — не предупреждение, а именно знак. Кому, как не ему, знать, что в жизни ничего не происходит просто так. В ней нет места для подобных «случайных» совпадений — всё подчинено закону. Никакое доброе дело не остаётся безнаказанным, и за любое зло приходится платить десятикратно…

Именно в этот — единственный за двадцать лет — день судьба (или рок) вновь свела Антиподов лицом к лицу, чтобы тут же развести снова — возможно, навсегда. И тот из них, который был лучшим — потому что был настоящим — в трудную минуту пришёл к учителю за советом и помощью. Точно так же, как он, учитель, в свой чёрный день вынужденно прибегнул к помощи того — второго, худшего…

Впрочем, какой там «учитель»! Учителем он был когда-то, в прошлой жизни, как говорят романтики. А теперь он — так… стрелочник, направляющий поезда по нужному пути. Или — под откос! Главное в этом деле — соблюдать технику безопасности. Иначе стрелочник рискует остаться без башки. Раньше срока…

Открыв глаза, он резко встал и произнёс вслух, как будто Круглов всё ещё находился рядом:

— Да, Олег, ты даже не представляешь себе, как нам с тобой повезло.

И, криво усмехнувшись, добавил — значительно тише:

— Друг с другом…

Короткий звонок в дверь окончательно вернул его к действительности. На часах: четверть шестого. «Однако! — подумал он, направляясь в прихожую. — Кажется, я знаю, кто это. Очень хотелось бы ошибиться, только, боюсь, не с моим счастьем! „Второго отделения концерта“, похоже, не избежать…»

Агата старалась не очень сердиться. Другой вопрос, насколько у неё это получалось!

Дней десять уже как прилетел — и до сих пор не дал о себе знать. Такого не было ещё ни разу и означать могло только одно…

Всё равно — мог хотя бы позвонить! Нет, все мужики — прожжённые эгоисты, топором тёсаные: что мужья-любовники, что такие вот… друзья-последователи!

Впрочем, чего уж слюной брызгать зря да на мёд исходить? Бабка бы никогда ничего не сделала без своего резона…