Я открыла глаза, удивленно взглянула на Хари.

– Когда я отказался везти Радху в Джайпур, она показала мне твое письмо – мол, ты пишешь, что хочешь меня видеть. Я так обрадовался!

Я вскинула брови, изумленная нелепостью такого предположения и наглостью Радхи. Значит, она одурачила Хари, чтобы найти меня. Сыграла на том, что Хари неграмотный.

– В конце концов она сообразила, чем меня взять. – Он покачал головой, словно не верил, что его обманула девчонка. – В общем, я обнаружил, что женщинам в квартале увеселений нужно помогать – как это делала Маа. И как теперь делаю я. Твои деньги я истратил на них. Но этого мало: им нужны лекарства, врачи. Не всё можно вылечить травами. – Мне показалось, он говорит правду. – Одних избили мужчины, которых они… обслуживают. Переломаны кости. У других хронические заболевания… по женской части.

– Почему ты мне раньше не сказал?

– Я пытался. Но ты все равно не поверила бы, к тому же… – Он потупился. – Я тебя не виню. – Он потер руки. – Теперь я понял многое, чего не понимал раньше.

У меня сжалось сердце. Хари старался исправить ошибки. Продолжал дело матери – в отличие от меня. Она гордилась бы им. Я не могла простить прежнего Хари, который считал меня своей собственностью и от чьих кулаков у меня остались шрамы. Но я изменилась, стала тверже. Неужели так трудно поверить, что Хари тоже изменился – стал мягче? Неужели я не сумею примириться с этим новым Хари – ведь его мать наверняка одобрила бы то, каким он стал? Я вспомнила девчушку со ссадиной на ноге и как мне хотелось отделаться от нее. Саасуджи было бы стыдно за меня.

– Помнишь ту девочку? Зажила ее нога? – спросила я.

– Да. Я отвел ее в больницу, ей наложили шов.

Я кивнула и поднялась, опираясь о стену. Кости ломило, будто я несколько дней или даже недель шагала без остановки.

Хари с улыбкой смотрел, как я убираю за уши выбившиеся пряди.

– Знаешь, а ведь я заприметил тебя задолго до свадьбы.

Я удивленно уставилась на него.

– От нашей деревни до реки путь неблизкий, но я все равно ходил смотреть, как женщины стирают белье, слушал их сплетни. Отца давно не было в живых, Маа все время была занята – помогала женщинам. Порой на другом берегу я видел тебя: ты шла к деревенской печи жарить горох. Серьезная такая, точно занята важным делом. Такая юная – и такая серьезная. – Он улыбнулся. – И я сказал матери, что когда придет время жениться, возьму только тебя. Как-то раз она пошла со мной на реку. Мы наблюдали за тобой издали. Мама погладила меня по руке и сказала: «Да, бета, да».

Этого мало, подумала я и покачала головой. Да и поздно.

– Я хочу сдержать слово, Лакшми. Которое дал Маа. Я делаю нужное дело. Только вот… – Он снова принялся расхаживать по комнате. – Нам нужны лекарства – детям, от лихорадки. И еще – несколько молодых женщин скоро родят.

По его лицу я поняла, что он говорит правду. Но мой кошелек не бездонный. Мне нужно расплатиться с долгами.

Дверь открылась. Вошел Малик. Ухо его алело: он прижимался к двери.

– Тетя босс, – сказал Малик, – я знаю, как ему помочь.

С улицы в окна моего раджнагарского дома лился свет фонарей. Я разглядела Радху, свернувшуюся калачиком на кровати, наши металлические чемоданы, сваленные в кучу сумки со всякой всячиной. Я принялась рыться в вещах, не опасаясь разбудить Радху и жалея, что мне не хватило денег провести электричество.

– Джиджи?

– Спички. Куда ты их положила?

Я вывалила на пол содержимое баула. Травы в газетных кулечках, ложки, зубочистки. «Сказки про Кришну», которые Радха привезла с собой.

Радха приподнялась на локте.

– Который час?

– Спички! Неужели я забыла сказать Малику, чтобы он купил спички?

Радха встала с кровати, сунула руку в виниловую сумку у двери.

– На. – Она зевнула.

Я выхватила у нее коробок. Дрожащими пальцами зажгла спичку. Вывалила на пол содержимое следующего баула, оглядела ярлычки на пакетах и пузырьках.

– Да что ты ищешь? – Радха потерла глаза.

Я метнула в нее гневный взор.

Она моргнула: сон слетел с нее.

Волосы у меня растрепались, выбившиеся из узла пряди падали на лицо. Сари вымокло и воняло рвотой: на обратном пути меня несколько раз стошнило.

Огонек обжег мне пальцы, и я тряхнула спичкой, чтобы его потушить.

– Я ездила к Хари.

Белки ее глаз блестели в темноте.

– Зачем?

– Радха, я понятия не имела…

Я боялась, что снова расплачусь. Я встала, потянулась к Радхе, хотела взять ее за руку, но она вздрогнула и отпрянула.

– Сядь. – Я указала на кровать. – Пожалуйста.

Она примостилась на краешке чарпоя, принялась теребить сари. Я опустилась на пол рядом с ней.

– Радха, кто бы он ни был, ты не виновата! Если бы я только знала… что Маа родила ребенка, что у меня есть сестра, что ты осталась одна-одинешенька, я бы ни за что не уехала. Я бы тогда…

Я и сама не знала, что я тогда сделала бы.

Радха насупила брови.

– Как подумаю, что ты предлагала себя Хари… это же просто ужас. Я сама во всем виновата. Прости меня, ради бога.

Я села рядом с ней на кровать.

Она испуганно отодвинулась от меня.

– Я должна была тебя беречь. И не уберегла. Не углядела за тобой. Он…

– Джиджи, ты меня пугаешь. – Казалось, Радха вот-вот расплачется. – О чем ты?

Я посмотрела на ее живот, обтянутый мятым платьем. Радха проследила за моим взглядом, нахмурилась, подняла на меня глаза. Так она ничего не знает? Ну конечно! Она же еще ребенок!

– У тебя болит грудь?

Радха вскинула брови.

– Тебе все время хочется писать? Тошнит?

Она удивленно приоткрыла рот.

– Когда была последняя менструация?

Радха потупилась, задышала ртом, посмотрела на свой живот. Лицо ее смягчилось, точно она вспомнила о приятном.

– Я тебе помогу. Если срок меньше четырех месяцев, все будет хорошо. Только найду кору корней хлопчатника. – Я собрала волосы в узел на шее, встала с пола. – Помнишь миссис Харрис? Которая выпила отвар?

Радха поморщилась.

– Она совершенно здорова! И у тебя тоже все обойдется. Кто бы он ни был… это же не мистер Панди?

Она покачала головой, одернула шифоновый подол.

Лицо ее было непроницаемо: должно быть, она потрясена случившимся.

– Не помнишь, куда мы положили кору хлопчатника?