Брат Елдырин, лица которого Лёнька не видел, подошел и взял книжку.

— Сэ-е, се, мэ-е, ме, нэ… Семен, — прочитал вслух брат Елдырин.

Лёнька похолодел. Он и забыл, что документы у него на имя Семена Бумбараша.

— Не похоже на Лёньку, египетский хлопок. Ну-ка, чего там дальше.

— Бэ-у, бу, мэ, бум, бэ-а, ба, рэ-а, ра…

— Бумбараш? — обалдел Египетский Хлопок. — Ты где нашел документы Бумбараша, египетский хлопок?! Елдырин, ну-ка, дай ему промеж рог!

Началась потасовка. Брат Елдырин, по всей видимости, здоровенный детина, заслонил Лёньку от Египетского Хлопка. Лёнька оказался в тени и получил небольшую фору в маневре и защите. Он скинул с себя шинель, набросил на голову брату Елдырину. Елдырин запаниковал, начал махать руками куда ни попадя.

Египетский Хлопок орал, чтобы Елдырин ушел в сторону. Лёнька, слегка пригнувшись, приблизился к противнику и пару раз болезненно ударил детину под ребра. Тут бы Лёньке отступить и подождать, пока противник окончательно запутается в шинели, но он захотел добить этот ходячий шкаф и оказался неправ, потому что шкаф решил, что если не может попасть кулаком, то проще будет упасть на обидчика, и накрыл Лёньку своей огромной тушей.

Митяй

Лёньку, побитого и вымокшего, доставили в караулку, расположившуюся в хлеву. Несмотря на большой размер помещения и гуляющий по нему ветер, здесь было гораздо теплее, чем на улице. Из освещения в караулке имелся только масленый светильник, сделанный из гильзы снаряда с расплющенной горловиной.

— Кого привел, Очумелов? — спросил красноармеец, гревший руки о коптящее пламя.

— Да вот, египетский хлопок, шастал тут. Никогда такого не встречал. И знаешь, Митяй, чьи у него документы? Семки Бумбараша, египетский хлопок! Помнишь, который пропал месяц назад? Я думал, может, сбежал, он шибко по дому тосковал. А вот, оказывается, не сбежал вовсе, а эта тварь, египетский хлопок, наверное, убила Семку и форму себе забрала! Даже документы не выбросила!

— Кто такой? — спросил Митяй, видимо, главный в карауле.

— Лёнька, — сказал Лёнька. — Времени сколько сейчас?

— Что, торопишься куда-то? — Митяй взял светильник и поднес его к самому лицу задержанного. — Да, на Бумбараша не похож.

— Я не Бумбараш, я Лёнька, Пантелкин.

— Не Пантелкин, а Пантелеев, — вмешался брат Елдырин.

— Почему Пантелеев? — удивился Митяй. — Ты его знаешь, что ли?

— Знаю. Он в третьей роте служит, — ответил Елдырин.

Очумелов раздраженно перебил его:

— Да не слушай ты его, Митяй, голова меньше болеть будет. У Елдырина земляк в третьей роте, Лёнька Пантелеев, а этот — другой, не Пантелеев.

— Да как не Пантелеев? — опять возмутился Елдырин, и Митяй со вздохом приказал ему заткнуться.

Лёньку от тепла разморило. Глаза стали открываться и закрываться с большим интервалом, коптящий светильник навевал какие-то совершенно невоенные мысли.

— Так, Очумелов, у вас еще два часа патрулирования, — сказал Митяй. — Живо пошли и поймали мне еще кого-нибудь. Я пока с этим разберусь.

Пререкаясь из-за Лёньки — то ли Пантелеева, то ли Пантелкина, — Очумелов с Елдыриным ушли в ночь.

— Так откуда ты здесь взялся, Пантелкин? — спросил Митяй. — Да не клюй носом, а то отрежу!

Грубый окрик вернул засыпающего Лёньку к реальности.

— Из Тихвина.

— Это где такое?

— Под Новгородом.

— Здесь как оказался?

Цепь событий, в результате которых Лёнька оказался в Лбищенске, виделась ему сейчас такой запутанной и надуманной, что он решил не мутить воду и ответил коротко:

— Я шпион белоказаков.

— О как! — Митяй крякнул от неожиданности. — Прямо самый настоящий шпион?

— Ага. Сколько сейчас времени?

— Да что тебе сдалось это время? — рассердился Митяй. — Надо будет — еще до рассвета расстреляем. У нас со шпионами строго. И чего шпионишь?

— Про это я только Чепаеву расскажу.

Митяй рассмеялся:

— А ты забавный, шпион Пантелкин. Не слыхал я еще, чтобы белоказаки себя белоказаками называли.

— Товарищ Митяй, не томи, скажи, который час, не то поздно будет!

— Что поздно будет?

— Чепая погубить хотят, тревогу поднимать надо.

— Что ты несешь, шпион? — обалдел Митяй.

— Чепая предали, и скоро сюда придут казаки и всех вас вырежут к чертовой матери! — заорал Лёнька. — Не веришь — не верь, но сведи меня к Чепаю, пускай он сам решит, вру я или нет!

Митяй испугался, занервничал. Арестованный имел при себе документы пропавшего без вести красноармейца, и доверия к нему не было никакого. Но страсть и убежденность, с которой он говорил о заговоре, не могли оставить равнодушным. Митяй решил рискнуть.

— Но смотри у меня, шпион Пантелкин, быстрее меня никто из револьвера не стреляет. Попробуешь убежать или финт выкинуть — мозги провентилирую, даже «мама» сказать не успеешь.

Митяй накрыл коптилку консервной банкой:

— На выход.

— А где выход? Не видно ж ни рожна.

— Два шага вперед, поворот налево — дальше прямо.

Послышался звук взводимого курка. Лёнька зажмурился и сделал так, как велел Митяй.

Чепаевец безошибочно ориентировался в темноте. Он вел Лёньку сквозь ночь и дождь, постоянно предупреждая, где прыгнуть, где обойти, где пригнуться, и они довольно быстро дошли до большой избы, окна в которой светились бледным оранжевым светом.

— Вот, — сказал Митяй, — здесь Чепай живет.

— Не спит, что ли?

— У него всегда свет теплится. Это вроде как знак у него такой — заходи, когда захочешь, всегда жду.

— Так что, стучим?

— Какое — стучим! Сразу пойдем.

Они вытерли ноги о положенную на ступеньки мешковину и вошли в избу.

— Василий Иванович, извини, что поздно, — громко сказал Митяй. — Я тут к тебе шпиона белоказаков привел.

В углу избы с койки вскочил взъерошенный человек с наганом в руке. Тут же прочь метнулся здоровенный котяра с голубым и зеленым глазами. Человек обматерил животное и непонимающим взглядом уставился на гостей:

— Чего? Где? Петька?

— Василий Иваныч, это я!

— Митяй? Ты охренел, любись оно конем, посмотри — половина третьего ночи!

— Так я ж шпиона привел!

— Шпиона?!

Глаза Чепаева, только что спросонья узкие, распахнулись.

— Где ты его взял, такого молоденького?