— Ты ври-ври, да не завирайся! — возмутился Марик. — Чтоб Макарыч, да к бандитам!

— Да ладно, шучу я. Не мог, так не мог, — примирительно поднял руки особист. — Просто нет его там. Я, по крайней мере, не разглядел.

— Хорошо, — вздохнул Бойко. — Потом разберемся. А сейчас давай-ка на крышу. Надо бы за пожарной лестницей присмотреть.

Свиридяк насмешливо посмотрел на майора и требовательно протянул руку. Бойко скривился, но все же вытряхнул из рукава миниатюрный МСП и, взвесив его на ладони, бросил Тарасу. Тот поймал пистолет, скептически осмотрел. Переломив стволы, проверил сдвоенную обойму:

— Н-да, из такого только застрелиться можно.

— Ничего-ничего, зато уж наверняка, без вариантов, — пробурчал майор и жестом указал на дверь в другом конце помещения. Свиридяк еще раз хмыкнул, окинул оценивающим взглядом бойцов и проследовал к выходу на кровлю. После того, как особист, оглянувшись напоследок, исчез в темном проеме, Кацнельсон оторвался от окна и с сомнением в голосе произнес:

— Не пойму я что-то, товарищ майор. Наш он человек или непонятности какие имеются? Оружие вы ему дали, но к бою особо не подпускаете. Неясно мне тут чего-то.

— Да наш он, наш, — чертыхнулся Бойко. — Власть только любит. Чересчур, по-моему. Слабину дашь разок, так тут же командовать начинает. А нам сейчас не до этого. Закончим дело, а уж потом решим, кто, куда и на кого собак вешать будет. Ну, или там ордена с медалями.

— А-а, понятно, — отозвался Марик, возвращаясь к наблюдению за противником.

За стеной "торгового центра" опять что-то бумкнуло. Последние остающиеся в витражах стекла задрожали, а затем с гулким звоном обрушились на бетон.

— О, кажись, пушка танковая… Ага, и еще раз.

— Щелочку, видать, сержант нашел, по колоннам лупит. Молодец! Гляди внимательней, Марик, щас полезут гады.

И точно, внизу, сразу в нескольких местах, что-то мелькнуло, а затем под звуки выстрелов несколько бандитов попытались перебежать через двор. Двоим это удалось. Еще трое остались лежать на земле. Дважды щелкнула СВД, один раз — трехлинейка. И тут же — свинцово-стальной ответ по окнам техэтажа, веером разнокалиберных пуль смахнувший с гудящих арматурой стен очередной слой цементного крошева.

— Черт! Марик, гранаты остались? Давай-ка еще одну, вниз, под переход, пока там эти злыдни делов не натворили.

Кацнельсон потянулся за оставленным на столе "заряженным" стаканом, но в этот момент ведущая на крышу дверь распахнулась, и по усыпанному бетонными обломками полу покатилась какая-то шипящая штуковина, отдаленно напоминающая лампочку с ощетинившейся резиновым ёжиком колбой.

— Уши, б…, уши! — заорал майор, бросаясь в сторону в надежде уйти от близкого разрыва светошумовой "Зари". Оторопевший Марик целую секунду смотрел, как командир ныряет за баррикаду из столов и ящиков, прижимая ладони к ушам, как что-то кричит ему, как пытается прикрыть зажмуренные глаза локтями… Лишь через секунду, через одну долгую секунду смысл происходящего, наконец-то, дошел до недоумевающего красноармейца. В тот миг, когда сильный, ломающий барабанные перепонки грохот и яркий слепящий свет целиком заполнили просторное помещение заброшенного чердака.

* * *

Зрение возвращалось с трудом, слух — тоже. И хотя Марик в последний момент успел-таки опустить веки и зажать уши ладонями, прилетело ему все же неслабо. В голове что-то гудело, и все звуки окружающего мира казались невнятным бормотанием. Сквозь калейдоскоп цветных пятен в глазах проступила картинка. Здоровенный бородатый мужик в камуфляже, щурящийся на привязанного к стулу красноармейца. Одним глазом бородач косил куда-то в сторону, за массивный шкаф, а оружие в его руках было направлено прямо на Кацнельсона.

— Не балуй, — пробубнил здоровяк, заметив, что очнувшийся пленник заерзал на стуле, и недвусмысленно качнул стволом.

Кацнельсон перестал возиться и попытался оценить обстановку. Да, их, несомненно, повязали. Причем очень быстро и без вариантов. "Как? И откуда здесь взялись бандиты? Ведь по лестнице они пройти не могли, а на крыше Свиридяк дежурил. Там вроде тихо было. Может, его ножом порешили, когда наружу выходил или… Черт, черт, черт! А вдруг он заодно с гадами этими!?"…

И, словно бы отвечая на невысказанный вопрос, за шкафом раздался голос Тараса. Злой, торжествующий:

— Ну что, Васильич, оклемался?

— Сука ты, Тарас. Жаль, раньше не допер, что "фашам" продался.

Бойко сплюнул выбитым зубом и хмуро взглянул на ухмыляющегося особиста. Левая рука майора висела плетью, а сам он сидел, привалившись к стене, пристегнутый наручниками к стальной трубе отопления. Карманы разгрузки были пусты, пистолет и бинокль Тараса вернулись к хозяину, а "драгуновкой" завладел бородатый бандит, маячивший перед шкафом. Еще один небритый субъект в зеленой бандане контролировал дверь на крышу.

Довольный Свиридяк прошелся туда-сюда, заложив руки за спину, а потом вновь повернулся к своему бывшему соратнику.

— Хм, продался, говоришь? — Тарасу явно хотелось поговорить, растягивая миг триумфа. — Да нет, майор. Продаваться мне ни к чему. Я сам, кого хочешь, куплю. Ты что ж, думаешь, Тарас Свиридяк — это так, пешка в чужой игре? А? Васильич?

Майор посмотрел исподлобья на торжествующего Тараса и передернул плечами. Для себя он выхода уже не видел. Но надежда еще оставалась. На сержанта и на летчика. "Про самолет этот козел точно не знает. А, значит, что? Правильно. Тянем время". Прерывая подзатянувшуюся паузу, Бойко ответил вопросом на вопрос:

— А ты себя никак слоном считаешь? Или, может, ферзем?

Свиридяк расхохотался:

— Ферзем? Скажешь тоже. Нет, майор, выше бери. Я не фигура, я — игрок. Кстати, забыл представиться. Тарас Свиридяк, старший дознаватель "охранных отрядов". Так что прошу любить и жаловать.

— Да плевать мне, кем ты там у "фашиков" числишься. Сволочь ты, Тарас, и больше никто.

— Сволочь, конечно, — притворно вздохнув, согласился Тарас. — Сам понимаешь, работа такая. А ты, Васильич, тоже непрост оказался. Не думал я, что у тебя целый танк имеется. От всех ведь скрывал, нехорошо это как-то. Ну да ничего, дела прошлые. А к тебе я предложение одно имею. Хочешь знать, какое?

— Предложение? — усмехнулся майор. — Что ж, валяй, выкладывай. К себе, небось, подпевалой звать будешь?

— Фу, как грубо. Подпевалой. Нет, не подпевалой, замом к себе зову, по боевой подготовке. Новых бойцов обучать. А то покрошил ты их сегодня немеряно. Армию-то нашу восстанавливать надо.

— Хм, интересно-интересно. А фюреру своему что скажешь? Думаю, он тебя за сегодняшние потери по головке-то не погладит.

— Брось, Васильич. Ты ж не дурак, сам понимаешь, что мне этот фюрер до одного места. Я, если хочешь знать, вождей как перчатки меняю. Да и, вообще, давно мне пора из тени выйти. Задолбала уже анархия, и власти местные задолбали — порядок здесь нужен, железный. Понял, майор?