– Просто убедись, что он прилетел, и всё, можете брать пассажирку и уезжать.

– Понял, – кивнул якут.

– Поведут их другие.

* * *

– Привет, последний из Хранителей, – Альберт подошел к Леониду. Они обнялись. Хранитель вытащил сотовый.

– Послушай, что тебе тут Алка наговорила, – улыбнулся он, посмотрев ему в глаза. Альберт включил запись. Поднес трубку к уху и заулыбался.

– Ты в машину иди, – кивнул он на джип. – Двое наших. Я сейчас, следом.

Хранитель подошел к машине и, открыв дверцу, сел на заднее сиденье.

К «ниве» подошла женщина.

– Привет, милая, – усмехнулся якут и попытался обнять её.

– Не лапай, – сердито дернулась она.

– Надоело на аэродроме сидеть. Поехали.

– Хранителя встретили, хотя он прилично поддатый и хочет ехать в порт, – говорил в сотовый Альберт.

– Вези, куда захочет, – проговорил Иван Федорович, – но от него ни на шаг.

– Едут в город, – говорил молодой парень, сидевший за рулем «десятки». – Через пару километров меняйте меня, при въезде в город – еще одна замена.

– Не учи отца детей делать, – усмехнулись в телефоне.

– Долго в порту будешь? – спросил Альберт.

– Я исчезаю незаметно, – усмехнулся Хранитель. – В общем, позвонишь и скажешь – по делам уехал.

– Её надо валить, – пережевывая шашлык, промычал рослый кавказец.

– У нас начались неприятности. Турки, а именно Паша, отказываются возвращать деньги. Мы, говорит, и так понесли материальные убытки. Партия так и лежит, а товар никто не берет. Мы запустили производство на полную, а расходится всего два-три процента. Поэтому…

– Хорошо еще, киллеров не прислали, – усмехнулся Леван.

– Мы тоже можем, – зло ответил рослый.

– В конце концов, Гушени с его курдами с удовольствием расстреляют семейство Усаева, – рассуждал Леван. – Так что если начнутся угрозы, курды замочат их на родине и обставят как политический факт борьбы за освобождение Курдистана. А с этой красоткой нужно разбираться все равно. Кстати, где ее сестренка? – поинтересовался он. – После гибели Березовой потребуется ее родственница.

– Да она сейчас в Турции, – кивнул рослый. – Крутит роман с каким-то англичанином. То ли военный, то ли наемник, в общем, к бизнесу отношения не имеет, но довольно богат, чем она, собственно, и пользуется. Свои деньги просто бережет. Вроде хочет подать на пересуд и получить хотя бы одну четвертую от прибыли. Совладелицей, конечно, не станет, ничего у нее не выйдет. Зря деньги потратит. Но если с Березовой-старшей чего-то случится, она вступит в права владелицы компании. Но дело в том, – усмехнулся рослый, – что она классно умеет пудрить мозги богатым мужикам. Хотя работать не умеет и не любит. Собственно, я вот чего прикинул, – кивнул он. – Убивать Березову-старшую надо хотя бы из-за наших земляков. Те, кто удавил Царя, все идут на пожизненное, и с них ничего не получишь, но адвокат пытается найти и привлечь к ответственности того, кто сунул Царя в камеру. Но, похоже, не найдет.

– А что говорит Костик? – спросил Леван.

– Отец его вроде в бега собирается, – усмехнулся рослый. – Леву повязали. А тот, кто бабу замочил, по наводке какого-то Стаса работал, собственно, он и сам там был. Стас много получал информации и денег за выполнение заказов. Кстати, тогда, у дома подруги Березовой, в нее стреляли киллеры Стаса. Вот папаня Костика лыжи и обул. Но далеко он не уйдет, – усмехнулся он. – ФСБ его, пусть не сразу, но возьмет. Это ментам можно мозги крутить хоть до смерти, а ФСБ – серьезная организация. Тем более убит их сотрудник, баба какая-то.

– Эта баба, как ты говоришь, – усмехнулся Леван, – ездила в Магадан и кого-то искала. Её и там пытались шлепнуть.

– Да это все из-за каких-то сокровищ, спрятанных в начале девятнадцатого века японцами на Колыме, – ответил рослый. – И Царь тоже хотел заняться этим. А ты разве не знаешь ничего?

– Нет, – качнул головой Леван. – Арова взяли, они там золото турецкое пытались под компанию пустить. Но кто-то стукнул, и всё, Арову хана. Это дела Василенко и Артура. Собственно, парни, я говорю про грузин, которые у Арова были. На нас менты не выйдут, хотя меня ищут. Оружие, еще кое-что. Вовремя меня предупредили, – вздохнул Леван. – Мне трудно скрыться, сразу видно, что грузин, и тем более в розыске. Раза два останавливали, я им так, мол, и так, приехал к родственникам, документы у них оставил. В общем, по сто евро каждому, и все дела. В России с этим легко. Правда, говорят, что вместо милиции скоро полиция будет. Но я не думаю, что конкретно что-то изменится. А Арова жаль, – признал он. – Умный мужик был. И дела делать умел. Его Березова и вышибла. Но он быстро нашел выход, с Колымы золотишко получал.

– И сел, – усмехнулся рослый.

– Слушай, Дато, – вздохнул Леван. – Мне нужны документы и желательно что-то в лице изменить. Заплатить и за то и за другое я смогу.

– Нет проблем, – усмехнулся Дато. – Завтра договорюсь с врачом, паспорт сделают, когда будешь с новым лицом.

– Подождите, – непонимающе проговорила Даша, – но на улице довольно ветрено…

– Вы откройте окно и сделайте мне чай с медом. Лучше, чем у вас, чая не получается.

– Хорошо, – явно польщенная похвалой, Даша подошла к окну и открыла одну раму.

– Извините, больше не могу. Когда вернусь с чаем, закрою.

– Договор дороже денег, – вздохнул генерал.

Она открыла окно и вышла. Генерал бросил в окно скомканную газету.

– Как он? – тихо спросила Алла.

– Я бы не сказала, что лучше, – вздохнула врач. – Просто знаете, Алла, я сама поражаюсь, почему он до сих пор жив? Шутит, говорит, сейчас переживает. Я не заверяю вас, что он выздоровеет, но в данное время ему стало лучше.

– Удобно? – тихо спросил генерал.

– Как в гробу, – услышал он шепот. – И долго мне тут торчать?

– С полчаса примерно, – вздохнул генерал. – Они войдут с Кузькиными. Те давно ненавидят меня. Консьержку после дела просто уберут.

– Вот чай, – вошла Даша. – А вы не боитесь быть один? – спросила она.

– Нет, – качнул головой генерал. – Собственно, меня на этом свете держит вина за человеческую жизнь и, как ни странно, желание отобрать жизнь у другого человека. Я откровенен под старость, но, ради Бога, не думайте, что это бред сумасшедшего.

– Давайте, я напою вас чаем, – предложила она.

– Я сам справлюсь, – посмотрев на часы, отозвался генерал. – Вы можете идти, не обижайтесь, но у меня погибла женщина, которая для меня была очень дорогим человеком.

– Я понимаю. До свидания, – вздохнув, врач вышла.

– Я надеюсь, всё будет, как договорились? – нервно спросил полный плешивый мужчина.