Ты предложил поужинать вместе, и мы перешли во французский ресторан на другой стороне улицы.

Судя по всему, я тебе нравилась, я даже начала опасаться, что действую слишком уж активно. Я знала из журналов, что на первых порах, подогревая интерес нового знакомого, следует вести себя сдержанно и сохранять дистанцию. Но я была так возбуждена! Оказалось, что меня тянет к тебе гораздо сильнее, чем я предполагала, и я ничего не могла поделать с этим мгновенно вспыхнувшим влечением. Я постоянно чувствовала присутствие твоего облака, ощущала его вибрацию, как нежные касания кончиков пальцев, которые дразнят и возбуждают. Я жадно впитывала его энергию, и ее хватало, чтобы оставаться видимой, без малейшего напряжения. Рядом с тобой я могла полностью расслабиться и в то же время быть видимой как все! И кроме того, ты на меня смотрел! Никто никогда не смотрел на меня так много и так открыто. Я привыкла жить в скрытном мире: невидимые обычно избегают смотреть друг другу в глаза.

Когда ты встал из-за стола и отправился в туалет, мне пришлось закрыть глаза и дышать ровно, чтобы слегка остыть. Я представления не имела, какой ты меня видишь и что обо мне думаешь, но твердо знала, что могу разом разрушить все, если дам себе волю. Я слишком ясно сознавала свою неопытность. В свои двадцать шесть лет я еще ни разу не оставалась наедине с настоящим нормальным мужчиной!

Закончив ужин, мы расплатились по счету, разделив сумму точно пополам. Теперь я мучилась вопросом, что будет дальше. С моей наивной точки зрения ты казался этаким суперменом с богатым опытом. Ты так легко говорил о своих прежних подружках, так спокойно рассказывал о поездках в Америку, Австралию, Африку, так небрежно давал понять, что абсолютно свободен, ничем не связан и не намерен в ближайшем будущем где-то осесть и как-то остепениться. Считал ли ты, что постель – дело решенное? Что ты подумаешь обо мне, если этого не случится? Что ты подумаешь, если это случится?

Мы направились к твоей машине, и ты предложил подвезти меня. По дороге я молча наблюдала за тобой и думала о том, как спокойно ты ведешь машину, как уверен в себе. Найалл был совсем другим. Как и я. Возле моего дома ты выключил мотор и несколько секунд, казалось, ждал, что я приглашу тебя войти. Я молчала, и ты спросил:

– Могу я надеяться увидеть вас снова?

Я не удержалась от улыбки, услышав в этой фразе бессознательную иронию. Судя по всему, твои предположения на мой счет не оправдались. Сидя в неосвещенной машине, мы условились о свидании в субботу. Мне все больше и больше хотелось как-то тебя задержать, пригласить на чашку кофе или чего покрепче, но я боялась слишком быстро наскучить. На прощание мы поцеловались.

Всю неделю в Лондоне стояла страшная жара, не позволяя сосредоточиться на работе. К счастью, заказов было немного. Деловая жизнь почти замерла, словно все мои заказчики сговорились этим летом отдохнуть. Жара в Лондоне всегда сводит меня с ума. Солнечный свет подчеркивает въевшуюся в стены грязь, старые здания выставляют напоказ трещины и увечья, нанесенные непогодой, а новые кажутся рядом с ними совсем уж неуместными. Я люблю Лондон в хмурые дни, когда на узких улицах полно народу, дома из серого камня жмутся друг к другу, контуры низких крыш размыты дождем. Летом мне всегда хочется оказаться за городом – на пляже или, еще лучше, в горах, в прохладном ущелье.

На сей раз не только жара отвлекала меня от дела, но и мысли о тебе. Я прекрасно понимала, что поступаю как несмышленая девчонка, но неважно – я была счастлива. Найалл умел зажечь и завлечь меня, но ему никогда не удавалось сделать меня счастливой.

Три дня ожидания тянулись неспешно, и у меня было вдоволь времени, чтобы вволю помечтать о нас с тобой. Но мешали мысли о Найалле – они лезли в голову с прежней настойчивостью. Я терялась в бесплодных догадках и постоянно думала о том, как же долго он намерен прятаться на этот раз. Чем дольше он не показывался, тем неуютнее мне становилось. В то же время я была рада его отсутствию, мне хотелось получше узнать тебя, пока он снова не вторгся в мою жизнь. То и дело я вспоминала его болтовню о загадочном приглашении во Францию и снова терзалась сомнениями, не наврал ли он мне.

В субботу вечером я уже была готова к выходу, когда услышала телефонный звонок в холле. Трубку подняла соседка, потом забарабанила кулаком в мою дверь. Это был Найалл. Разумеется, Найалл! Я почти ожидала, что ты, милый друг, перехватишь меня ни раньше ни позже, чем за десять минут до выхода.

– Привет, Сьюзен! Как дела?

– Чего ты хочешь? Я стою на пороге.

– Да-да, снова Ричард Грей, не так ли?

– Не твое дело. Можешь позвонить завтра?

– Но я хочу поговорить с тобой сейчас. Я звоню издалека.

– Сейчас не слишком подходящее время, – возразила я.

Его голос звучал подозрительно громко и отчетливо, не было ни посторонних шумов, ни обычного для междугородных звонков слабого эхо, ни задержки звукового сигнала из-за дальнего расстояния.

– Наплевать, – сказал он. – Мне одиноко, и я хочу тебя видеть.

– Мне казалось, что ты с друзьями. Ну, и где ты?

– Я уже говорил. На юге Франции. В Сен-Рафаэле.

– А слышно так, будто ты в Лондоне.

– Просто связь хорошая. Сьюзен, я скучаю по тебе. Может, приедешь? Составила бы мне компанию?

– Не могу. Много работы.

– Ты же вроде сказала, что уходишь на свидание с Греем.

– Ну…

– Послушай, ты ведь можешь приехать всего на пару дней. Дорога не такая уж дальняя.

– Я не могу позволить себе этого, – сказала я, чувствуя, что он опять пытается мною крутить. – Я совершенно без гроша.

– Не нужны тебе деньги! Просто садись в первый же поезд. Или на самолет. Мы ведь еще ни разу не летали самолетом, правда? Представляешь, проскользнуть мимо секьюрити и просто сесть в самолет!

– Найалл, перестань нести чушь. Я не могу так сразу бросить все.

– Сьюзен, ты мне нужна.

Внезапно я усомнилась в том, что он врет. Приступы самокопания, когда Найаллу становилось одиноко, были мне хорошо знакомы. Если бы он оставался в Лондоне, как я до сих пор полагала, то уже давно бросил бы делать вид, что уехал во Францию, и прибежал бы ко мне. Мне стало неуютно. Какая же я бессердечная, если могу так спокойно слышать его несчастный голос, когда он отчаянно взывает к лучшему, что есть во мне! В прошлом это действовало безотказно. Как мне хотелось, чтобы он просто оставил меня в покое! И снова, как тогда, я бесцельно разглядывала доску для записок возле телефона. Записки были все те же, безответные.

– Надо обдумать, – сказала я. – Сейчас мне некогда. Позвони завтра.

– Думаешь, я не знаю о твоих планах, Сьюзен? Я все о тебе знаю.

Я промолчала и отвернулась от стены, не сразу заметив, как телефонный провод обвился вокруг моей шеи. Люди, беседующие по телефону, невидимы друг для друга, и в этом смысле телефонные разговоры примыкают к миру теней. Я попыталась мысленно представить себе Найалла и то, что его окружает: вилла во Франции, затененная комната, жалюзи на окнах, отполированные половицы, цветы, солнечный свет, голоса в соседней комнате? Или что-нибудь попрозаичнее: дом в Лондоне, куда он только что вломился, чтобы позвонить. Голос был слышен слишком отчетливо, казалось просто невероятным, что он во Франции. Если он действительно до безумия ревнует, зачем ему понадобилось уезжать и оставлять меня одну?