— Вот как?

— И даже не смей помышлять об этом, поняла? — встревоженно продолжал Макс. — Тебя могут убить, ты можешь попасться на этом занятии, и тогда тебе будет уже не отвертеться от тюрьмы...

Он замолчал на полуслове, поймав на себе её ставший уже так хорошо знакомым и сводивший его с ума насмешливый взгляд.

— А что если бы тебе был известен верный способ, как это сделать? — в очередной раз спросила она.

* * *

По телефону Орделлу назвали номер палаты. Третий этаж, восточное крыло. Воскресенье. Половина двенадцатого ночи. Ему оставалось лишь дождаться, стоя на лестнице, когда полицейскому у дверей палаты наконец наскучит сидеть там в одиночестве и он отправится пройтись по коридору до стойки дежурной медсестры, чтобы немного размяться, а заодно и поболтать. Попасть в палату к Куджо оказалось сравнительно просто. Орделл вошел в полутемную комнату, неся в руке коробочку орешков, которую он поставил на тумбочку у кровати. На нем был темный костюм с галстуком. Не теряя времени зря, он вытащил подушку из-под головы у Куджо.

— Мать твою, — недовольно выругался Куджо спросонья. Изо рта у него дурно пахло.

— Эй, дружище, — сказал Орделл, положив подушку Куджо на грудь, — как дела? Выздоравливаешь? Тебя здесь хорошо лечат?

— Чего тебе надо? — зло спросил Куджо, щурясь, хмуро глядя на него, все ещё отходя ото сна.

— Слушай, им лучше дать тебе что-нибудь. У тебя изо рта жутко воняет, — сказал Орделл, передвигая подушку Куджо ему к подбородку. — А теперь закрой глаза, и меня здесь через минуту не будет. — Подушка была уже в руках у Орделл, как в палате неожиданно зажегся верхний свет.

К кровати подошла толстуха-санитарка.

— Что вы здесь делаете?

Орделл обернулся и увидел, что полицейский тоже вошел в палату: преклонного возраста, но мощного телосложения и ещё к тому же с большим животом.

— Поправлял ему подушку, — ответил Орделл. — Взбил её, чтобы ему было удобнее лежать, и перевернул на другую сторону.

— Вам здесь нечего делать, — настаивала санитарка. — Часы посещений давно прошли.

Стоявший рядом с ней пузатый полицейский тупо разглядывал его.

Орделл развел руками.

— Я обещал его маме, что забегу проведать его. Она помогала у нас дома по хозяйству, когда моя мама была ещё жива. Просто дело в том, что я адвентист седьмого дня, и сегодня я целый день обходил дома, собирая пожертвования для нашей церкви. Это деньги для помощи бедным людям. Понимаете? Для тех, у кого нет денег даже на еду.

— Все равно вам здесь находиться нельзя, — повторила толстуха.

И тут подал голос толстяк-полицейский.

— Выметайся отсюда, и поживее.

У Орделла не было никакой возможности разобраться с Куджо. Черт возьми. Он ушел, зная, что теперь эта неразрешенная проблема всей своей тяжестью ляжет на его плечи.

Ранним воскресным вечером Орделл привез Луиса в свой дом на 30-й улице в Вест-Пальм и представил его Симоне, сказав при этом, чтобы она хорошенько заботилась о Луисе, который несколько дней поживет у них. Орделл проводил Луиса в комнату для гостей, оставив для него в одном из ящиков зеркального комода «Беретту» девятого калибра, которую на следующий день Луису предстояло взять с собой, а сам ушел, сославшись на то, что ему ещё надо проведать приятеля в больнице.

— Увидимся утром.

Тот воскресный вечер запомнился Луису надолго.

Поначалу Луис решил про себя, что эта пожилая негритянка скорее всего доводилась Орделлу какой-нибудь тетушкой. Симона поинтересовалась, не приготовить ли ему поесть. Луис поблагодарил её за заботу и отказался. Она удалилась к себе в комнату, а Луис уселся перед телевизором, где как раз в это время шел фильм «Она написала „Убийство“», полагая, что этим вечером они с Симоной уже больше не увидятся, потому что пожилые люди обычно ложатся спать довольно рано. Следующим по программе стоял «Фильм недели».

Однако примерно в половине десятого из её спальни вышла совсем другая женщина. Вошедшая туда до этого негритянка была просто престарелой тетушкой в поношенном домашнем халате и с шарфом, который она носила обвязанным вокруг головы. Та же, что только что появилась на пороге её комнаты выглядела по крайне мере лет на двадцать моложе, черные блестящие волосы уложены в прическу, в ушах покачиваются длинные серьги, голубые тени на веках, искусственные ресницы; на ней было плотно облегающее фигуру платье из серебристого материала и подходящие к нему туфли без задников на высоком каблуке. Она сказала Луису, что, насколько она понимает, сам он из Детройта. Еще она рассказала о том, что в свое время у неё там было много знакомых среди белых ребят, с которыми она встречалась и во «Флейм-Шоубар», и в «Спортриз», а позднее и в «Уотс Клаб Мозамбик», и что после они все вместе отправлялись в заведения, работающие ночью.

— Ты там бывал? — спросила они у него.

Луис сказал, что, да, иногда заходил, и что с Орделлом он познакомился как раз в «Уоттс Клаб».

— Мальчик мой, тогда сейчас мы с тобой побываем дома, — пообещала Симона.

Посмотреть «Фильм недели» ему так и не пришлось. Зазвучали шлягеры Детройта.

* * *

В понедельник рано утром, не дожидаясь когда проснется Симона, Луис вышел из дома и отправился завтракать в закусочную «У Денни». Они заранее договорились встретиться на автостоянке отеля «Хилтон» на Саутерн-Бульвар, что близ автострады. Прибыв в назначенное место, Луис увидел Орделла в синем рабочем комбинезоне, стоящим у небольшого автофурогна, припаркованного рядом с его «Мерседесом». Мелание сидела в машине, слушая радио и покачивая головой в такт музыке. Орделл подошел к машине Луиса.

— Ну давай, поглядим, что там у тебя есть.

Открыв багажник, Луис показал Орделлу свои приобретения: «Кольт-Питон» и «Моссберг 500» с лазерным прицелом. Оставленная дл него Орделлом накануне вечером «Беррета» тоже была здесь.

— Доставай, — приказал Орделл.

Луис взял «Беретту» и сунул её за пояс брюк, тут же прикрыв пистолет сверху краем рубашки, надетой навыпуск.

— И вот эту крутую пушку с наворотами тоже, — продолжал Орделл. — Наш Верзила большой охотник до такой крутизны.

Засунув пистолет между листами газеты, Луис взял в руки сверток и, закрыв багажник, направился вслед за Орделлом к задней дверце фургона, когда тот вдруг снова обернулся к нему.

— Ну и как тебя Симона оттрахала?

Спросил как бы между прочим, криво усмехаясь, и Луис догадался, что Орделлу с самого начала не терпелось задать ему этот вопрос.

— Она устроила целый концерт, — сказал Луис.

— Да уж, это она умеет.

— Исполнила «Любовь Бэби». И танцевала при этом.