кожи в промежности девушки, с силой надавив на чувствительный узелок в самом ее центре. Тая охнула, так это оказалось больно и вместе с тем приятно. Палец Никайи затрепыхался на вмиг возбудившемся комочке нежной плоти, теребя и оглаживая его со всех сторон. Тая вцепилась в плечи оборОтницы и развела ноги в стороны, сжав бока Никайи коленями, чтобы той было удобнее. Отказаться от такого удовольствия Тая уже не могла. Она с трудом дышала, настолько сильное наслаждение захлестнуло ее от этих смелых грубоватых ласк. Тая с трудом выдавила из себя воздух, издав натужный, почти звериный крик.

— Кричи! Громче! Пусть все они слышат это! — Никайя не останавливалась, продолжая терзать Таину плоть.

И Тая закричала. Она стонала и выла в голос, и ее крик подхватила вся стая. А Никайя двинулась дальше. Два ее пальца скользнули глубже, проникнув внутрь Таи, а один остался массировать наружную часть. Никайя двигала рукой, имитируя движения мужчины при сношении. И одновременно ласкала нежные чувствительные лепестки снаружи. Раз за разом ее пальцы ныряли в Таино лоно, погружаясь все глубже, доставая, казалось, до самых нутряных точек наслаждения. Нанизываясь на пальцы оборотницы, Тая подмахивала тазом в такт движению ее руки, с азартом терлась промежностью об услужливо расставленные пальцы любовницы, не зная, где ей было приятнее чувствовать, внутри или снаружи.

Оборотни, те, кто был в человеческом теле, с рычанием бросались друг на друга, тут же совокупляясь, не трудясь даже избавляться от одежды. По двое, по трое, то и дело меняясь партнерами, рыча, воя и стоная вслед за Таей. Окропляя траву семенем, что извергалось из возбужденных членов, переполняя женские лона, изливаясь наружу, под ноги любовников, впитываясь в томящуюся землю…

Оргия закончилась также внезапно, как началась. Тая содрогнулась в руках оборотницы, чувствуя, как сладко сокращается ее лоно, а затопившая сознание мутная пелена постепенно рассеивается. Запыхавшиеся, ошарашенные, оборотни смотрели друг на друга. Помнили ли они, с кем были близки только что, или их вела лишь звериная жажда наслаждения? Не разбирая лиц, не запоминая имен?..

Никайя вытащила руку из Таиных брюк и с видимым наслаждением облизала пальцы:

— Вот так. Теперь плата получена сполна.

Глава 18

Цена чужой жизни

До обители стая добралась уже затемно. Кто-то из оборотней перекинулся зверем, кто-то еще оставался человеком. Тая с содроганием оглядывала свой небольшой карательный отряд. Оборотень похож на обычного волка, но гораздо крупнее его, крепче и… кровожаднее. Перепутать лекана с обычным хищником невозможно, даже если ты ни разу не видел ни того, ни другого. И даже злой голодный волк в страхе подожмет хвост перед оборОтником, вышедшим на охоту.

Девушка жалась ближе к Никайе, поскольку та вызывала у нее тень доверия и меньше страха, чем все остальные оборотни. Уже перед самым пансионом, когда стая залегла в зарослях под стенами в ожидании приказа к нападению, Тая решилась обратиться к оборОтнице:

— Спасибо тебе за помощь, Никайя. Если бы не ты, стая попросту порвала бы меня на куски, не разбираясь, кто вожак, а кто его истинная.

— Не тебе меня благодарить, — Никайя процедила негромко. — Я помогаю тебе ради НЕГО.

— Ты любила его? — Тая скорбно свела бровки.

Никайя не торопилась с ответом. Она внимательным взглядом окинула свою стаю, спрятавшуюся в подлеске, отдавая лишь им понятный приказ к обороту. Один за другим оборотни меняли обличие: все меньше становилось людей под воротами обители Илларх и все больше огромных кровожадных зверей.

Наконец, оборОтница резко бросила две рубленые фразы:

— Мы были близки. Пару раз.

Тая закусила губу:

— А он тебя?

— Сама у него спросишь. Когда выцарапаем нашего вожака из мерзких лап этих гадких людишек, — Никайя избегала смотреть на Таю и разговаривала с ней через плечо.

— Но что если он уже… если его больше нет? — сама мысль о смерти любимого казалась кощунственной, хотя Тая прекрасно понимала, что вероятность этого была велика.

— Тогда стая будет очень недовольна. Хватит болтать! — оборОтница бросила раздраженно. — Как нам попасть внутрь?

— Здесь есть калитка, в прошлый раз ее не охраняли, а у меня есть ключ от нее, — девушка продемонстрировала трилистник Нирины.

— Хорошо, — Никайя хищно оскалилась, — открывай эту калитку. Стая идет спасать своего вожака.

И последней среди сородичей начала оборот.

* * *

Дверца распахнулась совершенно бесшумно, и множество смертоносных теней хлынуло сквозь открывшуюся брешь в человеческой обороне. Охранники, что дежурили у ворот, даже не поняли, что с ними произошло. Шесть стражников — шесть порванных глоток. Без шума, без криков, без грязи. Только красная кровь потоками струится на землю, впитываясь в нее, словно жертва какому-то кровожадному жестокому богу.

Тяжело было не потерять Никайю среди похожих друг на друга волчьих тел. Оборотница, поджарая серо-бурая волчица, бросила на Таю вопросительный взгляд. Без слов поняв ее, девушка кинулась в лекарский кабинет Нирины, туда, где был спуск в подвал.

В этот раз в подземелье не горело ни единого факела, но Тае они были уже не нужны. Девушка прекрасно видела в темноте, чуяла все запахи пансиона: начиная от свежей крови только что убитых солдат и заканчивая пригоревшим ужином на кухне. Странно, обычно Мара очень осторожна, у нее никогда ничего не подгорает. Значит, старую кухарку заменил кто-то из прихвостней Милхарда, и остается только молить Небеса, чтобы с той ничего не случилось.

Дар Ветра в подвале не было, его клетка была распахнула настежь и пуста. Тая быстро прогнала от себя неуместно вспыхнувшую радость. Вряд ли оборотень выбрался сам, вероятнее всего, его забрали люди Милхарда.

— Они держали Белого волка здесь, — Тая кивнула на открытую клеть.

Никайя оценила ситуацию быстрее Таи и уже вела стаю прочь из подземелья, по второй лестнице. В сторону большой обеденной залы пансиона.

В отличие от пустынного ночного двора, в зале было многолюдно. Человек десять охраны, все трое магов, несколько старших сестер, в их числе Кетти и Мара, хлопотали над дорогими непрошеными гостями, подавая им еду и питье. Женщины ходили, не поднимая голов, не глядя на солдат, стараясь ни в коем случае не касаться мужчин, но те, словно желая поиздеваться над пожилыми скромницами, то и дело трогали сестер за руки, гладили по плечам и грубо смеялись над их смущением. При Нирине такого кощунства быть не могло, но Нирины в зале не было.

Милхард сидел во главе стола, на месте настоятельницы, с азартом в одиночку поглощая жареного цыпленка. На соседних стульях сидели Даяна и Рам. У обоих явно не было