– Если вы ответите на мои вопросы, я уйду.

– Вы уйдете, если я вызову охрану.

– Возможно. Но я буду вам звонить, – предупредила я. – И я могу быть очень настойчивой.

– Три вопроса. На этом все.

– Почему Грег Ларсон не поехал с вами в тот день?

– Он гостил у своего дяди в городе.

– Он часто к нему ездил?

– А почему вас так интересует Грег? Вам нужно его алиби?

– Не совсем. Ответьте на вопрос, пожалуйста.

– Нет, он не часто к нему ездил. Кажется, Грег хотел попасть на какой-то концерт. У вас остался один вопрос.

– Когда я на прошлой неделе разговаривала с вашей мамой, она упомянула, что потратила сто тысяч долларов на ваше образование.

– Это был вопрос, мисс Спеллман? У меня очень много дел.

– Вопрос такой: если у вас были деньги, зачем вы взяли кредит на сто тысяч долларов в департаменте образования США? Неувязка выходит.

Мартин явно пытался придумать логичный ответ. Я избавила его от этой необходимости:

– Не утруждайтесь, Мартин. Я не собираюсь никому рассказывать о вашем обмане. Но здесь что-то неладно, и я этого так не оставлю.

Всю ночь белые пятна в деле Сноу не давали мне уснуть. Число вопросов росло гораздо быстрее, чем число ответов. Улучить время для сна удавалось все реже. Наутро я выбралась из кровати и решила наведаться на родительскую кухню, потому что страшно хотела кофе. Кофейник был полон, а кухня пуста – настоящий рай. Я налила себе огромную кружку, села и понадеялась, что тишина продлится еще какое-то время.

Тут же на кухню вошел Дэвид, в костюме и с портфелем.

– Что ты тут делаешь?

– Здравствуй, Изабелл, как твои дела?

– А ты как думаешь?

– Если судить по твоему внешнему виду, дела не фонтан.

– Спасибо. Зачем ты приехал?

– Я вместе с Рэй еду в школу. У них сегодня День профессионала. Буду рассказывать детям о своей работе.

– Почему она не попросила маму или папу?

– Говорит, не хочет, чтобы ее одноклассники становились частными детективами. Ей не нужны лишние конкуренты.

– Ничего себе дальновидность!

– Я тоже так подумал.

– Она нарыла на тебя компромат, верно?

– С чего ты взяла?

– У тебя таинственная подружка, и ты даешь Рэй карманные деньги. Работаешь ты восемьдесят часов в неделю. Неужели ты решил убить полдня на разговор с девятиклассниками, минимум десяток из которых станут адвокатами и без твоего участия?

– Умно.

– Пару месяцев назад у мамы был на тебя компромат. Теперь он есть у Рэй. Я думаю, это одно и то же. И еще я думаю, что ты на многое готов, лишь бы я не узнала твою тайну.

– Рэй, ты идешь или нет?! – нервно крикнул Дэвид, и я поняла, что почти его расколола.

– Минуту! – проорала Рэй.

– Если бы ты оказывал ей услугу, она бы так на тебя не кричала. Просто расскажи мне все как есть. И не надо будет скрываться.

– Я расскажу. Но сначала расскажи мне, чем займешься после увольнения.

– Пока! – сказала я и пошла наверх.

Поднявшись на несколько ступенек, я наступила на халат и пролила кофе. Села на лестницу, сняла носок и вытерла лужицу. Я невольно оказалась на «слабом месте». Четвертая ступенька была идеальной зоной в доме для подслушивания кухонных разговоров. Все равно что на кухне сидеть. Стоит немного подняться или спуститься, как уже ничего не слышно, но на четвертой ступеньке можно разобрать каждое слово. Я совершенно случайно оказалась на ней как раз в ту секунду, когда мама спросила у Дэвида:

– Это была Изабелл?

– Думаю, да. Теперь уже трудно сказать, – ответил тот.

– Она что-нибудь съела?

– Нет, только кофе выпила. Можно дать совет?

– Ты же все равно его дашь.

– Вели ей бросить дело. Пусть увольняется. Потом она сама к вам вернется, увидишь. Сейчас вы только злите ее еще больше, и я, честно говоря, очень удивлен вашим поведением.

– Дорогой, я знаю, что делаю.

– Неужели?

– Если она достаточно долго проработает над делом, то забудет, почему хотела уволиться.

– Отпустите ее, и она вернется, вот увидите.

– Дэвид, за ней нужно приглядывать.

– Зачем?

– Прежняя Изабелл возвращается. Я этого не выдержу, сынок. Просто не выдержу.

– О нет, это не прежняя Изабелл. Это какой-то новый вид.

Мама не обратила внимания на последние слова Дэвида и продолжала:

– Помнишь, какая она была? Я очень хорошо помню. Никогда не видела человека, который бы так стремился к саморазрушению. Всякий раз, когда она возвращалась домой поздно ночью, отключалась в машине, на крыльце или в ванной, я думала: ну все, теперь она точно умерла. Мне хватило! Больше это не повторится.

– А может, ей просто не по душе работа детектива? – предположил Дэвид.

– Без этой работы из нее скоро получится дядя Рэй.

Дело Сноу. Продолжение

Кофе подействовало на меня чуть позже, когда я третий час подряд изучала материалы.

Я позвонила шерифу Ларсону и назначила ему вторую встречу. Он, конечно, был расстроен, что я так быстро с ним связалась, но не отказал. Вернее, назвал бар, в котором будет пить вечером.

Когда я сидела в конторе и проверяла, нет ли у кого из знакомых Сноу судимостей (кстати, все они оказались чисты), в кабинет зашли родители. Они протянули мне конверт.

– Что это?

– Выходное пособие, – сказал папа.

– Можешь увольняться, – добавила мама.

– Почему?

– Позвонил Мартин Сноу. Он хочет, чтобы мы закрыли дело. Его мать очень переживает.

– Вы правда думаете, что ему есть дело до матери?

– Если хочешь заняться чем-нибудь другим – дерзай. На какое-то время денег тебе хватит, – обнадежила меня мама.

Я отодвинула конверт и сказала, что у меня еще есть работа. Тогда родители повторили, что закрывают дело, а я ответила, что дело будет закрыто, когда я скажу, что оно закрыто, и ушла.

Я приехала в таверну «У Маккола» незадолго до шерифа. Приятно было выбраться из дома туда, где есть алкоголь. Я угостилась пивом и осмотрела бар, смахивающий на дешевую пивнушку. Декор придавал ему налет элегантности, которую напрочь убивали посетители, но в целом женщина вполне могла посидеть здесь в одиночестве и подумать о смысле жизни.

Гражданское облачение шерифа Ларсона состояло из голубых джинсов, помятой рубашки с длинными рукавами и шерстяного пиджака. Без полицейской формы, которая подчеркивала излишнюю прямоту его черт, Ларсон даже показался мне привлекательным. Если бы не зубочистка у него в зубах и не моя подозрительность, я бы даже сказала, это мой тип. Его естественное спокойствие меня заворожило: увидев меня в баре, он слегка приподнял бровь, кивнул и сел рядом.