Глаза его расширились, на скулах заходили желваки.

— Джек! Я не хотела…

Он отпустил ее и выскочил из дома, оглушительно хлопнув дверью. Вся дрожа, Кэндис опустилась на постель. Ей хотелось плакать. Зная Джека, она понимала, какой удар нанесла его гордости.

Поздно ночью, когда Джек наконец вернулся и лег рядом, он даже не дотронулся до нее.

Февраль 1861 года

Услышав, как отворилась дверь, Кэндис с улыбкой подняла глаза.

— Ты вовремя. — Увидев угрюмое лицо Джека, она встревожилась: — Что случилось?

— Плохие новости. Индейцы осадили перевалочную станцию на перевале Апачи. Там застряли отряд солдат и две почтовые кареты с пассажирами. Два человека убиты, и много раненых. По слухам, Кочис захватил трех пленных американцев.

Кэндис замерла с разделочным ножом в руке, забыв о сочном цыпленке.

— Очевидно, — добавил Джек, — Кочис вышел на тропу войны.

Кэндис всмотрелась в сумрачные глаза мужа.

— И что теперь будет?

— Говорят, Аури собирается встретиться с представителями военных из форта Брекенридж. Они уже направили солдат в форт Бьюкенен за медицинской помощью и припасами, а теперь набирают добровольцев в Тусоне.

Аури был агентом почтовой компании Баттерфилда.

— Но что произошло?

— Помнишь похищение сына Джона Уордена осенью? На его поиски отрядили солдат.

Джек опустился на табурет и уставился на огонь.

— Но ты же говорил, что Кочис не причастен к этому делу, — заметила Кэндис, садясь.

— Уорден утверждает обратное.

Быстро взглянув на Кэндис, Джек поразился, увидев сострадание в ее глазах. Неужели она понимает его чувства?

— Джек? — тревожно спросила Кэндис. — Это война?

— Да.

Джек не нуждался в дополнительных сведениях. Ему было ясно: если несколько белых убиты и захвачены в плен, значит, будет война. И только предательство могло заставить Кочиса нарушить слово. Месть обманутого Кочиса будет беспощадной. Джек, как никто другой, представлял себе ее размеры и последствия.

— Хочешь есть? — мягко спросила Кэндис, с тревогой думая об отце и братьях. За все одиннадцать лет, минувших с тех пор, как их семья перебралась на территорию, они никогда не воевали с апачами. Одно дело — налеты и стычки, но война? Господи, только не это.

— Ешь, — сказал Джек. — Я не голоден.

Он вышел из дома, но не занялся обычными делами, а сел на коня и выехал из города. Предоставив вороному выбирать дорогу, Джек погрузился в тяжкие раздумья.

Он уважал Кочиса и восхищался им. Гордился тем, что Кочис дал ему имя, гордился тем, что сражался плечом к плечу с великим воином и что тот считает его своим другом. Джек лучше, чем кто-либо другой, понимал, что произошло. Кочис искал мира с белыми, чтобы сохранить свой народ. Белые превосходили индейцев не только численностью, но и силой благодаря своим знаниям и технике. Они имели ружья, пушки, бинокли, карты, припасы, и, что самое важное, их было несметное количество. Только мир с ними оставлял апачам надежду выжить.

Между тем как война могла привести как к свободе… так и к гибели.

В глубине души Джек знал, что эта война обречена на неудачу, проиграна, даже не начавшись. Знал это и Кочис. Вот почему он заключил мир с белыми, вот почему так цепко держался за него, несмотря на презрение других вождей и недовольство собственных воинов, готовых с оружием в руках отстаивать свой образ жизни, землю и свободу.

Чем все это кончится? Сколько лет продержатся апачи против белых? Немало индейских племен уже загнали в резервации. А это смерть, пусть не физическая, но смерть народа, его духа и традиций.

Возвращаясь в город, Джек уже знал, как поступит. У него нет выбора. Он расседлал коня, тщательно его вытер, задал ему зерна и постоял рядом — откладывая неизбежное.

Когда он вошел в дом, Кэндис подбрасывала полено в огонь. Джек смотрел на жену, одетую в тонкий халатик из розового шелка, накинутый поверх кружевной ночной рубашки. Он нуждался в ней не только физически. Она была смыслом его жизни. Джек горько сожалел о всех недомолвках и недоразумениях, разделявших их, сожалел, что не может повторить и прожить заново каждое мгновение, проведенное с ней.

— Иди сюда. — Он ласково взял ее за руку.

— Что с тобой? — спросила Кэндис.

Джек молчал, глядя в ее разрумянившееся от пламени лицо. Они стояли так близко, что их бедра соприкасались. «Я не хочу ее покидать, я люблю ее», — подумал он. Как вышло, что он так и не сказал Кэндис об этом? Потянувшись к ее поясу, он развязал его и спустил халат с плеч жены.

— Джек?

Он притянул ее к себе, не в силах улыбаться.

— Джек? — повторила Кэндис с беспокойством.

Он был возбужден, желая ее со всей страстью, порожденной отчаянием. Несмотря на то что Кэндис была напряжена, а ему в грудь упирались ее ладони, Джек притянул жену к себе и прильнул к ее губам. Руки Кэндис скользнули ему на шею. Зарывшись пальцами в его волосы, она пылко откликнулась на зов Джека.

Он пришел в неистовство, сознавая, что, может быть, в последний раз сжимает ее в объятиях.

Они упали на кровать. В мгновение ока избавившись от одежды, Джек вонзился в нее. Кэндис вскрикнула, когда он вошел в ее лоно. Не прерывая поцелуя, он мощно двигался, все ускоряя темп, отрешившись от всего, кроме этого мгновения, которое хотел сохранить в памяти навеки…

— Что с тобой? — прошептала Кэндис, когда все кончилось.

— Ш-ш. — Джек поцеловал ее.

Не выпуская жену из объятий, он перекатился на бок, но не расслабился и не закрыл глаза. Его взгляд не отрывался от ее лица. Подавшись вперед, он коснулся губ Кэндис.

— Джек, что с тобой? — тревожно спросила она.

— Ш-ш, любовь моя, не сейчас, — прошептал он и снова завладел ее губами.

Этот вечер принадлежит им, что бы ни случилось в будущем.

На следующее утро Кэндис разбудили непривычные звуки: Джек ходил по комнате. Потянувшись, она вспомнила прошлую ночь — страсть Джека, его ненасытность, — и ее страхи вернулись. Кэндис села в постели.

Джек стоял посреди комнаты, полностью одетый и вооруженный, вплоть до перекрещенной портупеи на поясе. На столе лежали его седельные сумки и смена одежды. Заледенев, Кэндис увидела, как он добавил к стопке вещей головную повязку и ожерелье воина.

— Ты уезжаешь? — выдохнула она. Он поднял на нее глаза.

— Я еду на перевал Апачи.

У Кэндис перехватило дыхание.