— Ты уж извини, папа, иначе нельзя, — пыталась втолковать осоловевшему Илье фрау Грета, — заклятие на нем. Обязана я тебе его подсунуть, но ты не вздумай им воспользоваться. Куда? — Она повисла на руке «папы», который вознамерился было причесаться.

Илья махнул рукой и полез в избушку, пристраиваться на ночлег. Там его уже ждал «доброволец». Капитан с размаху плюхнулся на кровать. Ежик едва успел свернуться клубочком.

— У е-мое! — Капитана словно подбросило вверх, гребешок выскользнул из кармана, ежик подхватил его на лету и был таков.

Потапыч ждал «добровольца» у входа в заброшенную шахту. Когда-то здесь были медные рудники. Однако жила иссякла, и лабиринты полуразрушенных штолен стали пристанищем для летучих мышей, а теперь вот еще и резиденцией Михайло Потапыча. Рядом с мишкой переминалась с ноги на ногу ежиха с выводком колючих ежат.

— Живой, — облегченно вздохнула она и заплакала.

— Папа, — запрыгали вокруг детишки, — а какая тебе теперь награда будет?

— Ну... — Ежик растерянно посмотрел на Михайло Потапыча. Награда ему полагалась только в случае безвременной гибели при выполнении боевого задания.

— Проси. — Потапыч благодушно махнул лапой с зажатым в ней гребешком, гребешок выскользнул из неуклюжих лап посланника синдиката и вонзился в колючки бойца невидимого фронта. Ежик истошно заверещал. Колючки его позеленели и стремительно рванули вверх. Потапыч с ежихой испуганно отшатнулись, а из глубины штольни раздался грохот. Земля разверзлась.

— Свершилось! — донесся оттуда чей-то восторженный вопль, и «доброволец» покатился вниз, увлекая за собой небольшую дубовую рощу, пустившую корни на его спине.

— Карета подана!

— Какая еще карета? — недовольно буркнул Илья, с трудом разлепляя веки. Голова трещала. «Кажется, я вчера переборщил малость», — мелькнула тоскливая мысль.

— Ты что, и дальше собираешься на серых гарцевать? — удивилась фрау Грета. — Я для тебя из Берлина специальный экипаж заказала. У самого канцлера выкупила.

Илье стало любопытно. Он пересилил себя и выглянул в окошко. На дорожке била копытами четверка лошадей, запряженных цугом в золоченую карету. На козлах сидел кучер в зеленой ливрее. Заметив Илью, он снял шляпу и отвесил почтительный поклон.

— А серых твоих, ты уж не обессудь, я отпустила. Безобразничать начали. Все сосиски, что на завтрак тебе приготовила, сожрали и на баварское с эликсиром коситься начали...

— Ну, отпустила, и бог с ними. — Илья махнул рукой и начал торопливо одеваться. — И то сказать, задержался я здесь, а дело у меня спешное, отлагательства не терпит.

— Без завтрака не пущу! — решительно заявила фрау. — И этого... как его? А, вспомнила! Посошка на дорожку...

— Об этом забудь! — решительно отрубил Илья. — Расслабились чуток, и будет. Примета такая есть. Если похмелье с утра эликсиром лечить, то через неделю, может, и выздоровеешь, а ежели рассолом али квасом там, скажем, то к вечеру стопудово как огурчик будешь.

— В смысле, позеленевший? — не поняла фрау, однако капитан оставил ее вопрос без ответа.

На скорую руку перекусив, он душевно распрощался с разбойниками и старушкой, закинул свой рюкзак в карету и нырнул за ним следом.

— Гони за этим шариком! — скомандовал он кучеру, выдергивая из кармана подарок Яги. Клубочек шустро покатился по булыжной мостовой. Кучер чмокнул губами, тронул вожжи, и лошадки не спеша затрусили по дорожке.

— Живее! Что как черепахи плетемся? — недовольно проговорил капитан, высовывая голову из окна кареты. Кучер нехотя хлестнул лошадей, карета заскакала по булыжникам молоденьким козликом. — Ни хрена себе вибростендик, — охнул Илья, — на серых, однако, ловчее было.

Кучер был в курсе, что клиент спешит, но понимал также, что если он будет гнать как на пожар, далеко они не уедут, карета просто развалится на ходу, а потому начал незаметно притормаживать и делал это старательно до тех пор, пока она не поплелась с прежней скоростью. Илья, однако, это тоже понял и сделал вид, что ничего не заметил, хотя и был очень и очень недоволен. Тем не менее через полчаса они достигли небольшого городка под названием Зюль, расположенного на живописном горном склоне.

— Тормози, — сердито буркнул капитан и свистнул клубочку, как собачке. Тот послушно нырнул в карман камуфляжки.

— Чего изволите, Ваша Милость? — почтительно склонился перед ним кучер.

— Распрягай! Верхом поеду.

— Как ехать-то? — удивился кучер. — Ни седла, ни подпруг нету.

— Так достань!

— А-а-а... — Кучер выразительно потер пальцами, намекая на презренный металл.

— Это все мое? — Капитан ткнул пальцем в карету с лошадьми.

— Так точно, Ваше Сиятельство.

— Загоняй. Но чтоб пара заводных лошадей при сбруе у меня была! Сдачи не надо.

— Так это я вмиг! — обрадовался кучер. — И часа не пройдет! Обождите здесь. Все будет. — Он хлестнул лошадей и с грохотом исчез за поворотом.

— Ничего себе вмиг, — хмыкнул Илья, оглядываясь по сторонам.

Невысокие двухэтажные домишки с резными ставнями, чистенькая мостовая, аккуратно подстриженные кустики. Между деревьев виднелись остроконечные шпили костела. Илья невольно почесал шею, на которой недавно висел его крест. Где-то он теперь, его оберег? «Может, попросить пастора или как его там? Что с того, что я православный? Католики, чай, тоже Иисусу поклоняются». Отличительной особенностью капитана было то, что решения он принимал быстро. Тянуть резину не любил. Закинув рюкзак за плечо, Илья еще раз взглянул вслед умчавшейся карете и двинулся в сторону костела. Однако не успел он сделать и десяти шагов, как чуть не оказался на земле. Из-за поворота вылетел возмущенный бюргер. Капитан едва успел увернуться.

— Это есть безобразий! — выпучив глаза, пыхтел немец. — Я буду жаловаться бургомистр! Куда смотрит полицай! Снять крест с почтенный католик!

Толстячок сердито распахнул дверь своего дома, расположенного невдалеке от костела, влетел внутрь, послышался скрежет задвигаемого засова.

— Похоже, здесь кресты не выдают, а отбирают, — присвистнул Илья. Сообразив, что дело здесь нечисто, он скинул рюкзак, тщательно замаскировал его в кустах, дабы не мешал в случае чего, и двинулся дальше. На первый взгляд у костела все было спокойно. Разве что в дверях мелькнула чья-то испуганная физиономия.

— Поможите, кто чем может... — Илья не сразу разглядел жалкую, закутанную в драное тряпье фигурку, притулившуюся в тени парапета почти у самых стен костела. — Сами мы не местные, от каравана отставшие. — Капитан остановился. Из-под лохмотьев вынырнула мохнатая лапа, сложенная ковшиком. — Эликсир кончился, — продолжала канючить фигурка, сердито сверкая из-под лохмотьев глазками, — а жрать так хочется, что переночевать негде.