Поплотнее закутавшись в шаль, Фоли поспешила вверх по склону, не обращая внимания на протестующие возгласы Мелинды. Впереди мелькнула шляпа сэра Говарда и снова пропала. И почему он не явился раньше? Хотя бы показался на глаза Фоли, если ему не хотелось беседовать с леди Дингли.

У входа на колоннаду Фоли замедлила шаг – похоже, она его потеряла. Но нет – вон он, выходит в сад. Она подобрала юбки и бросилась следом, на бегу громко его окликая.

Сэр Говард снова исчез из виду. Но теперь Фоли твердо решила привести его к леди Дингли. Это же какое-то недоразумение! Два человека любят друг друга и прибегают к помощи посредницы, чтобы восстановить отношения!

Вот он снова показался на одной из аллей. Фоли ускорила шаг, продолжая окликать его по имени, и почти нагнала его, но он опять свернул в боковую аллею. Она остановилась – у нее мелькнула мысль, что все это по меньшей мере странно: вряд ли сэр Говард надеется отыскать их в неосвещенной части сада. Может, он пришел сюда на свидание с очередной горничной?

Фоли свернула в темную аллею. Если он с женщиной – все, она умывает руки. Пускай сами разбираются, как хотят.

Когда глаза ее привыкли к полумраку, она услышала голос сэра Говарда:

– Что это значит, черт возьми?

Ему отвечал другой голос:

– Проклятие, Дингли! Зачем вы сюда притащились?

– Не ваше дело! – сурово отрезал сэр Говард. – Что вы с ним сделали?

Фоли вздрогнула – в этом ей совсем не хотелось участвовать. И она сделала шаг назад.

– Да это же Кэмбурн! – приглушенно воскликнул сэр Говард. – Боже мой, если вы его убили…

Фоли остановилась. Сердце ее замерло в груди.

Сэр Говард внезапно выскочил на дорожку из кустов, увидел Фоли и, ни слова не говоря, схватил ее за локоть и потащил за собой. Яркая вспышка боли в ее голове, сравнимая по силе разве что с фейерверком, сменилась непроглядной тьмой.

Роберт обхватил голову Фоли, лежавшую у него на коленях. Его терзал леденящий душу страх – вдруг она умирает у него на руках? И в то же время он чувствовал странное спокойствие. Ее волосы и висок были залиты кровью, но Роберт не стал обмывать рану грязной водой и тряпками, которые оставил тюремщик.

Его мозг работал как никогда ясно и четко. То, чего он больше всего боялся, случилось. Он на корабле – прикован цепью за запястье и лодыжку к деревянной балке. Это судно – плавучая тюрьма, из тех что пришвартованы к берегам Темзы. Они находятся в бывшем обеденном зале корабля – вон и стол, привинченный к палубе. К противоположной стене прикован сэр Говард. У него тени под глазами, седые волосы всклокочены, он смотрит прямо перед собой невидящим взглядом и ни разу не посмотрел в сторону Роберта и Фоли.

Роберт не видел, кто привел их сюда. Ему завязали глаза, а в рот сунули кляп, и от нехватки воздуха он то и дело терял сознание. Роберт очнулся среди ночи. Кляпа во рту уже не было, зато тяжелые цепи сковывали движения. Сюртук и сапоги с него сняли. Роберт думал, что находится здесь один, и только когда рассвело, заметил, что рядом лежит Фоли.

Он наклонился над ней, и от ужаса у него перехватило дыхание. Она мертва – так ему показалось. Кожа белее снега, на висках и щеке кровь, платье тоже в крови. Голубая кашемировая шаль, которая была на ней в Воксхолле, исчезла.

Но, склонившись к ее лицу, он уловил слабое дыхание. На запястье прощупывался пульс. Роберт попытался перевернуть ее, но дверь распахнулась, и на пороге каюты появился тюремщик, одетый в красный сюртук.

– Рейке? – окликнул он, поставив перед Робертом ведро с грязной водой и бросив тряпки. – Уильям Рейке, она умерла?

Роберт взглянул в обезображенное лицо охранника и покачал головой. Тюремщик присел на корточки, разглядывая Фоли.

– Хорошенькая, – пробормотал он с ноткой сочувствия в голосе. – Говорят, пыталась сбежать на причале.

Роберт промолчал. Тюремщик хотел дотронуться до Фоли, но Роберт отвел его руку.

– Эх, жаль бедняжку. Но лучше для нее, если она сейчас помрет, – продолжал тюремщик. – Помяни мое слово. Лучше не думать о том, что ее ждет.

– А что ее ждет?

Тюремщик пожал плечами и поднялся.

– Проторчим здесь недели две или год – одному Богу известно сколько. Зависит от ветра. А потом десять месяцев плыть в Ботани-Бей. Женщина вряд ли такое выдержит. Так что лучше ей сейчас умереть.

– Кто привел нас сюда?

– Надзиратель из Ньюгейтской тюрьмы – так мне сказали. Сам-то я был на берегу. Вон там ночной горшок. Скоро дадут сухарей и воды, а потом поведут к начальнику тюрьмы. Врач-то не нужен, Рейке? У нас хороший врач – он ее быстро прикончит, – усмехнулся тюремщик.

– Нет, в его услугах мы не нуждаемся, – сказал Роберт.

Фоли снилось, что она тонет. Перед глазами мелькали вспышки фейерверка, в ушах звучал голос Роберта Кэмбурна. Был ли это тот самый «настоящий» Роберт – ее Роберт, – она не знала. Он потерян для нее навсегда, и его заменил жестокий безумец.

– Роберт? – шепнула Фоли.

– Я здесь, – ответил он. Вокруг по-прежнему было темно – только плеск волн, запах реки и нечистот, чьи-то грубые голоса.

– Где?

– Здесь, рядом. – Послышался лязг металла, и его рука сжала ее руку.

– Я не вижу тебя, – простонала она.

– Не видишь? Я совсем близко. Но здесь темно. Подожди немного, твои глаза привыкнут к полумраку.

Фоли напряженно вглядывалась во тьму. Ее охватила паника.

– Я не вижу тебя. А ты меня видишь? Он не ответил. Фоли изо всех сил сжала его руку. – Ты видишь меня? – повторила она. – Где мы?

– Фолли. – Голос его стал серьезным, почти нежным. – Не двигайся, лежи тихо. И слушай меня. Мы на палубе плавучей тюрьмы.

– Что? – Она попыталась сесть, но резкая боль пронзи ла висок.

– Не двигайся. Ты тяжело ранена – тебя ударили по голове. Слушай меня. – Он коснулся ее щеки и осторожно повернул ее голову в сторону. – Видишь иллюминатор?

– Нет. А я должна его видеть? – испуганно спросила Фоли. – Ты его видишь?

– Успокойся, храбрая моя Фолли. Да, я его вижу.

– Что происходит? Почему я ничего не вижу?

– Закрой глаза. – Роберт ласково коснулся пальцами ее век.

– Что со мной? – прошептала она, отчаянно цепляясь за его руку. Роберт помолчал, потом промолвил, погладив ее по щеке:

– Мы с тобой мистер и миссис Рейке, приговоренные к каторжным работам. Нас доставят в Ботани-Бей.

– Боже правый! Я больна, это лихорадка.

– Перевернись. – Он помог ей приподняться. Голова ее раскалывалась от боли. Фоли застонала и открыла глаза. На мгновение она увидела прямо перед собой подстилку из соломы. Пол накренился под ней, как в кошмарном сне, и она снова погрузилась во мрак беспамятства.