– Думаю, запись находится в хранилище, – тихо сказала Лора своим спутникам.

Рат подал знак одному из Кадмидов.

– Найди его смертное дитя. Возможно, она сможет оказать необходимое давление.

Харткипер вцепился в руки Рата, но это была жалкая попытка.

– Где Иро, дочь Эола? – грозно произнес охотник, обращаясь к пленным Одиссеидам. – Если она слишком труслива, чтобы раскрыть себя, то не заслуживает вашей защиты, как и вы не заслуживаете этих страданий из-за нее.

Эти слова должны были, точно острое лезвие, скользнув сквозь ребра, вонзиться в сердце их гордости. Лора закрыла глаза, ожидая.

– Я здесь.

Глаза Лоры снова распахнулись. Ван бросил на нее удивленный взгляд, но она покачала головой: голос принадлежал не Иро.

– Я здесь, – раздался другой голос.

– Я Иро, – произнес третий.

Рат повернулся, швырнул Харткипера на пол. Новый бог едва мог поднять голову.

– Убивайте пятерых каждую минуту, пока она не появится. Если понадобится, вытаскивайте их из автобуса.

– Где Иро, дочь Эола?! – снова крикнул охотник, обходя группу пленников.

Несколько человек пытались вырваться из оков, но голос одного из пленных прозвучал все так же твердо:

– Я – Иро.

Он умер первым. Его кровь брызнула на мраморный пол и решительные лица коленопреклоненных Одиссеидов, стоявших рядом.

Склонившись над Харткипером, Рат повернул его голову, прижимая к полу ногой, чтобы тот видел, как расправляются с его людьми. Он давил все сильнее.

– Скажи, как открыть хранилище. Информация не стоит всех этих жизней. Не стоит того, чтобы они запомнили тебя жалким трусом, который позволил им умереть.

Лора лихорадочно соображала, пытаясь поймать обрывочное воспоминание, прежде чем оно снова ускользнет. Это было что-то связанное с конструкцией хранилища. Девочки однажды залезли в кабинет дяди Иро, чтобы посмотреть документы и планы этого помещения.

– Пожалуйста! – взмолился охотник, когда его потащили вперед, к выложенным рядами трупам. – Пожалуйста, нет!

Кадмиды захохотали. Тот, кто держал клинок, приставил его к горлу перепуганного юноши.

– Есть ли желающие служить своему новому господину?

– Да! – воскликнул юноша, а по рядам Одиссеидов пронесся гневный рык. – Да, эта девушка, Иро. Она в хранилище.

Кастор посмотрел на Лору. Та только покачала головой, охваченная паникой.

Но было же что-то…

– В конце концов, если отец нам не поможет, дочь окажется более сговорчивой, – бросил Рат, обращаясь к поверженному Харткиперу, и, оглянувшись, добавил: – Убей и его тоже.

– Мой… мой господин… – воскликнул охотник-Одиссеид.

Вырвавшись из наушника, его вопль пронзил ухо Лоры.

– Не люблю крыс, – спокойно произнес Рат и отвернулся, когда голова молодого охотника полетела с плеч.

Он подошел к хранилищу и с насмешливым видом притворился, что стучит в дверь.

– Дитя. Может, ты все-таки присоединишься к нам? Вряд ли тебе понравится то, что ты скоро увидишь: твой отец истекает кровью, а я уничтожаю Дом Одиссея. Это ужасно – оказаться последней в своем роду.

Память мгновенно вернулась к Лоре. Еще один вход.

– Есть еще один вход в хранилище! – выпалила она. – Когда я жила у Одиссеидов, видела его на планах здания. Иро говорила, что это поможет ее отцу сбежать, потому что в убежищах обычно один вход. Враги не догадаются о том, что есть еще один.

– Ты помнишь, как туда попасть? – спросил Ван.

Лора задумалась и кивнула.

– Через туннель, соединенный с магазином. Кажется, это на 39-й улице.

– Мы еще можем убить Рата и спасти девушку, которая, вероятно, что-то знает о предании. Возможно, нам даже удастся спасти лже-бога и других Одиссеидов, – медленно проговорила Афина. – Внезапность – наш союзник, но командиром будет правильный расчет.

Лора снова посмотрела вниз. Рат все еще стоял у двери хранилища.

Целых четыре года Иро была единственной, кому Лора доверяла во всем, а Лора была единственным настоящим другом Иро. Они обе говорили на тайном, тихом языке горя, потеряв всех своих близких.

Лора боготворила Иро: та казалась воплощением невозмутимости и спокойствия, тогда как эмоции Лоры всегда выплескивались наружу. До той последней ночи они горой стояли друг за друга, и Лора знала, что, если бы не настойчивое желание Иро тренироваться с ней, ей, сироте, светила лишь незавидная роль прислуги в поместье Одиссеидов.

Решение оставить Иро было одним из самых мучительных в жизни Лоры. Больше она эту ошибку не повторит.

«Иро, – мысленно взмолилась она. – Продержись еще немного…»

Ван отправился вызволять охотников-Одиссеидов, загнанных в автобус. Лоре эта затея не понравилась. Дело было не в том, что Ван не мог защитить себя или выкрутиться из неприятностей. Просто никто не знал, сколько в автобусе Кадмидов и на что они готовы, чтобы удержать пленников.

«Не умирай, – подумала Лора. – Пожалуйста, не умирай».

Она поправила наушник. В нем потрескивали помехи и прорывались сообщения Кадмидов, наблюдающих из соседних зданий.

– Все чисто, на улице никакого движения…

– Он хочет, чтобы мы проверили транспорт – ищем девушку…

– Черт, – пробормотала Лора, в сотый раз за пять минут заглядывая в светящийся экран своего телефона. – Давай же, Ван…

Лора убедилась, что Посланец всегда работает в одиночку: кроме продвинутого беспилотника в рюкзаке не обнаружилось никакого устройства с зашифрованным каналом для связи с ней и Кастором – тот ждал момента, чтобы атаковать с крыши, если Рат доберется до Иро раньше. В итоге Ван всучил Кастору одноразовый телефон и подключил трехстороннюю связь.

– Ты уверена, что вход здесь? – тихо спросила Афина.

Лора посмотрела на противоположную сторону 39-й улицы, пристально разглядывая помещение мастерской по ремонту обуви. Они несколько раз обшарили кварталы по соседству, пока Лора не заметила наконец пустую витрину.

Коммерческая недвижимость Манхэттена редко простаивала, и Лора обрадовалась, заметив маленькую заглавную лямбду[47] под табличкой «Памятник истории. Охраняется государством». Это был секретный знак Одиссеидов: лямбда – первая буква в имени Лаэртид – одном из имен Одиссея, сына Лаэрта.