Келграэль поднял меч перед собой и покачал головой. Длинные волшебные иглы — темно-бордовые шипы длиной по два фута, а то и больше — натолкнулись на меч, каким-то образом проникли внутрь него, а потом вылетели обратно — и устремились в колдуний, которые сотворили их своей магией.

На этот раз смерть колдуний была кровавой. Ролин содрогнулся, видя, как Олони корчится и плюется кровью, пронзенная дюжиной темных игл. Одна игла торчала в ее глазнице. Но прежде чем юный бард успел отвернуться, стрелы-шипы взорвались вспышкой яростного багрового пламени. В одно мгновение пронзенные стрелами колдуньи превратились в кучки пепла, в котором угасали багровые искры… Кучки пепла осыпались на пол и исчезли совсем.

В зале остался только один источник света — меч короля. Келграэль держал меч словно фонарь, и Сараспер, Яркое Знамя и Ролин увидели, как он взмахнул свободной рукой, приветствуя их. Потом король жестом велел им оставаться на месте и не приближаться. Он трижды взмахнул рукой, а потом резко повернулся и неожиданно быстро подошел к единственной уцелевшей колдунье Талазорн. Та стояла на коленях перед пеплом, в который превратились ее сестры, и плакала.

Когда сияющий клинок опустился, колдунья подняла голову, а король приставил острие клинка к ее трепещущему горлу.

Несмотря на знаки, которые подавал им король, Сараспер подошел на пару шагов поближе, чтобы все хорошо рассмотреть. Колдунья Талазорн стояла перед королем и бесстрашно смотрела ему в глаза — ослепительно прекрасная, невзирая на слезы.

— Кто ты, — негромко спросил Келграэль, — и почему вы вчетвером учинили все это?.. — Неотрывно глядя в глаза колдунье, он повел рукой, показывая на разгромленный тронный зал.

— Я — Тшамарра Талазорн, — резко бросила она. — И мы явились сюда — я и мои сестры, — чтобы уничтожить тебя, король Аглирты! Из-за тебя погиб наш отец, и если бы ты дал мне сейчас меч, я обратила бы его против тебя! Можешь теперь убить меня, король Сноусар! Но я поклялась стать твоей погибелью, и — ради крови моего отца и сестер — я тебя погублю. Не будет мне покоя, пока один из нас не умрет!

Острие меча скользнуло по горлу красавицы — нежно, словно ледяной палец, погладивший ее кожу.

— Я так устал убивать, — с печалью в голосе сказал король. Его глаза казались такими древними и усталыми, словно омытые морем скалы острова. — И гибель Аглирты — ничто в сравнении с той бойней, которая грядет…

Глаза Тшамарры вспыхнули, когда она скользнула взглядом по стали королевского меча.

— Неужели ты забыл тех, кто погиб за последние несколько лет? Латники, и простые солдаты, и крестьяне-фермеры — сколько их умерло, не сосчитать! Раевур Талазорн, мой отец! Барон Эскульф Аделн, которому он служил! Барон Кардасса и Элдаг Орнентар — он был бароном до того хитрого дурака, который правит замком сейчас! И прежний барон Гончие Псы тоже! Чародеи Корлаун и Дарласситур! Фаерод Серебряное Древо и Темная тройка! Илискер Баэрунд, наместник Тарлагара, и еще полдюжины других наместников! Архимаги Тарлорн Громовержец и Бодемон Сарр — пусть боги наплюют на тебя! Неужели ты слеп, король Аглирты? Или столько погибших ничего для тебя не значат?

— Они много для меня значат, дочь Раевура, — мрачно сказал король. — Но все эти имена может запомнить разве что обученный бард, и, чтобы перечислить их, ему придется трудиться на протяжении, скажем, целого обеда. Но ты обрекла на смерть неизмеримо больше людей, ты и твои сестры.

Колдунья недоверчиво рассмеялась.

— Мы? Как мы могли обречь кого-то на смерть?

Король Келграэль чуть покачал головой, не сводя с нее своих древних глаз, и под его взглядом ей пришлось замолчать.

— Вы пробудили меня, вы вчетвером, и уничтожили единственное, что могло быстро возвратить меня в Дрему, — все это единым ударом.

Он указал рукой на разрушенный трон и спросил мягко, словно успокаивая расстроенного ребенка:

— Тшамарра, ты ведь колдунья… Так объясни мне, что это означает?

Коленопреклоненная женщина посмотрела на короля, ее глаза странно блеснули, а губы пошевелились, не издав ни звука. Потом она пробормотала:

— Я… Лорд, я не знаю. Скажи мне сам, прошу.

Король кивнул, удовлетворенный, и продолжил тем же самым мягким тоном:

— Это означает, что после долгого сна Змея зашевелилась. Пробудилась — как и я. И нет никакого способа вовремя вернуть древнего врага Аглирты обратно в сон — даже если все чародеи Дарсара объединят свои усилия и все камни Дваериндима будут найдены и правильно использованы…

— И теперь… — прошептала Тшамарра, преисполнившись дурными предчувствиями.

— И теперь, раз уж дошло до этого… — медленно сказал король, откинул голову и тяжело вздохнул. — Все, что я могу сделать, — это использовать свою связь со Змеей, чтобы выиграть для Аглирты еще немного времени.

Потом он отвернулся от колдуньи и повысил голос:

— Высочайшие Князья, слушайте мой королевский приказ! Настигните Змею как можно быстрее и поразите ее — вот что должно быть сделано. Сейчас нет ничего важнее — иначе Аглирта погибнет.

Помолчав секунду, король нахмурил брови и спросил:

— Леди Эмбра… Кто-нибудь… Где мой регент? Я не чувствую ни Эзендора Черные Земли, ни Дваера — почему?

Гларсимбер и Сараспер переглянулись и промолчали. Потом оба повернулись к юному барду, который стоял между ними.

Ролину ничего не оставалось, кроме как беспомощно развести руками. Он с трудом выдавил несколько слов:

— Исчезли… Все они…

— В Аглирте всегда было так… — проворчал Келграэль. Он вскинул меч и пристально посмотрел на клинок. — Что я должен сделать, чтобы в королевстве наконец воцарился мир?

Он печально покачал головой и посмотрел вниз, на Тшамарру Талазорн. Руки колдуньи едва заметно двигались: она творила заклинание. В ее взгляде, устремленном на короля, снова полыхала непримиримая ненависть.

Келграэль быстро наклонился к Тшамарре, схватил ее за запястья, свел их вместе и крепко сжал. Он двигался так быстро, как ни один другой человек в мире. Король слегка встряхнул колдунью, и разрушенное заклинание осыпалось с ее пальцев бледными искрами. Тогда он привлек красавицу к себе и посмотрел ей прямо в глаза.

— Неужели ты вправду так желаешь моей смерти, леди Талазорн? — прошептал Келграэль.

Ее глаза полыхали яростным огнем.

— Да! — сквозь зубы бросила красавица и плюнула в лицо королю.

Король Келграэль печально улыбнулся, потом выпрямился, поднял голову и крикнул:

— Высочайшие Князья, держитесь подальше!

Сараспер осторожно отступил в сторону и пригнулся, с интересом прислушиваясь к каждому слову.

Келграэль снова наклонился к колдунье — так близко, что едва не коснулся носом ее носа. По его щеке стекала ее слюна, но Келграэль не обращал на это внимания. Он прошептал едва слышно: