— Ревнуешь? — она посмотрела Черникову в глаза.

— Да, — отозвался тот, — еще как.

— А если Бондарь позовет меня в ресторан, а потом в отель — что ты будешь делать?

Черников перестал улыбаться, откинулся на высокую спинку стула и повернулся к окну. Включили негромкую приятную музыку, подсветка на окнах переливалась всеми оттенками красного — от пурпурного до нежно-розового и обратно, где-то курили, но дым был приятный, не раздражал. Черников отодвинул тарелку, положил перед собой салфетку и взял нож.

— Смотри, — он показал ножом на розовую ткань, — представь, что это город. Город, где мы с тобой сейчас. Дома, улицы, дороги, здания — этот город. Видишь?

— Вижу, — Рита не понимала, к чему он клонит, просто ответила на вопрос.

— Здесь есть магазин, тут торговый центр, тут еще один, тут мойка машин, тут ювелирный, тут продают иномарки, здесь две платные клиники, тут зубная, тут рынок, рядом кинотеатр, — закругленное острие ножа перемещалось по салфетке, Рита едва успевала следить за ним. — А вот тут, — салфетка побагровела вслед за лампочками на окне, — строят новый ЖК, с этой стороны — еще один. Там, кстати, раньше туберкулезная лечебница была, не завидую людям, которые купят квартиры в тех домах.

— Еще есть трубный завод, — подсказала Рита.

— Точно, — нож ткнулся в край салфетки, — так вот, это все бизнес, и бизнес платит не только налоги.

Рита быстро глянула в окно — там показалась светлая машина, но она быстро промчалась мимо. Черников не сводил с Риты глаз и с такой силой надавил на нож, что треснула ткань под тупым концом. Рита сжала кулаки и прикусила губу.

— Бизнес платит бандитам, чиновникам и ментам, — негромко сказал Черников, — у тех давно все поделено, кто кого доит. Кстати, этот олень, что бутылки бил, глава департамента капитального строительства нашей администрации, можешь на их сайте посмотреть. Лысый сутулый хрен — это человек Бондаря, тот поручил ему выкупить участок под строительство в центре рядом с нашим банком. А третий — это посредник между властью и бандитами, он оформляет документы, передает деньги и все такое.

— А кто был от ментов? — ошарашенно спросила Рита. Нет, она знала, что Пофигист не так прост, как кажется, и отлично помнила, чем закончилась Женькина попытка шантажа, и красную машину хорошо помнила, и ту запись.

— Без понятия, — отрезал Черников, — я в их песочницу не заглядываю, у меня свои дела. Знаю так, в общих чертах. Так вот, все кормушки в городе поделены, и не дай бог кому-то ступить на чужую территорию — разорвут. И в центре всего этого был Гончаров, он следил за порядком, делил кормушки, отсеивал беспредельщиков и получал свою долю, само собой, но сам жил и давал жить другим. А теперь на его месте…

— Бондарь, — сказала Рита.

Нож ткнулся в центр салфетки, образовалась еще одна продолговатая дырочка. Черников крутанул нож в пальцах и положил его рядом с тарелкой.

— Точно, — он подался вперед, — молодец. Причем у Гончарова, а теперь и у Бондаря есть компромат на каждого из тех, кого я перечислил. Он может прижать любого, купить или просто попросить в конце концов, отдать услугой за услугу, и в городе будет порядок, сюда придет бизнес, будет работа, налоги, и всем будет хорошо. А теперь представь, что его нет. Вернее, что его резко не стало. Ну, мало ли что бывает — инфаркт, инсульт, кирпич на голову. Бывает, знаешь ли, идешь себе, идешь, и тут бац — кирпич. Лежал, лежал и упал внезапно. Кстати, у Бондаря и свой бизнес имеется, тоже хлебный.

— Кладбища и похоронные конторы.

Черников поморщился и отвернулся к окну.

— А если Бондаря не будет, его бизнес перейдет кому-то другому и весь передел начнется по новой, — Рита почти в точности повторила слова Черникова, и тот кивнул.

— Не просто передел, а истребление, все против всех, как в девяностых. Найдется новый Гончаров, он возьмет себе этот город, и снова будет тишь да гладь, никто не будет стрелять на улицах. Но все ли доживут? Ты подумай, Рита, хорошо подумай. У тебя был выбор, ты решила ввязаться в эту игру, и теперь тебе придется ждать, только ждать.

Вот чего-чего, а ждать в жизни ей пришлось много, долго, можно сказать, что она и не жила, а все ждала, когда эта самая жизнь начнется. Сначала получи образование, потом сделай карьеру, роди несколько раз, будь хорошей для всех, не осуждай, будь терпеливой, понимающей и нежной с каждой скотиной, что встретится тебе на пути. И жди, главное, жди, пока эта самая жизнь пройдет. Будет что вспомнить.

Рита проснулась среди ночи, полежала, глядя в потолок, потом встала, закуталась в простыню и подошла к окну. Долго смотрела на живые огни под мелким снегом, вспомнила, как сама год назад ходила по темным улицам. Вспомнила и как продала дорогие часы, и свое украденное платье цвета лаванды и много чего еще из прошлого, что взять бы, скомкать как газету и бросить на антресоли с глаз долой. А еще лучше поджечь, чтоб прошлое улетело вместе с дымом, рассыпалось пеплом. Посмотрела на Черникова, что спал лицом к стенке. Он спрашивал про те деньги — зачем? Он знает, что она забрала их из банка, и хочет знать, где они сейчас, хочет сам распорядиться ими и ее жизнью, как Игорь совсем недавно, в прошлом, черт бы его побрал, году. И не только деньгами, но и ее, Риты, жизнью. Это она уже проходила, урок усвоен.

Рита отвернулась к окну, посмотрела вниз. И поняла, что сейчас, как и год назад, ей никто не поможет. Придется снова все сделать самой.

Пофигист позвонил ближе к обеду.

— Вы будете смеяться, но нам надо закончить сделку. Этого психа не будет, не волнуйтесь.

Договорились, как обычно, на вечер. Первым приехал лысый, он сутулился еще больше и старался не обращать на девок внимания, но получалось не очень. Почти следом за ним вошел Пофигист и с ним крупный спокойный мужик с глазами навыкате. Он первым делом потрогал Текилу за грудь, посадил себе на колени и что-то шептал ей на ухо, пока Пофигист доставал бумаги. Потом шлепнул Текилу по заднице, и та двинула на рабочее место — к шесту. Глеб изредка поглядывал на нее, но они пока не сказали друг другу ни слова. И только лысый открыл ноут, как в салон вошел Шалаев. Снова в костюме и футболке под ним, изысканно-небритый, он улыбнулся всем сразу и